Дом у реки. Сергей Вячеславович Парамонов

у нас будет хорошо. Всё закончилось, ты, слава богу, жива, – говорит он и большой мужской ладонью вытирает слезы, которые катятся по его обросшим бородой щекам.

      Я чуть-чуть приподнимаю голову и смотрю на свои ноги. Их нет. Я вижу лишь обрубки, которые замотаны бинтом, через который проявились красные пятна крови.

      – Папочка, где мои ножки? – спрашиваю я.

      Отец молчит. Он, как ребенок, начинает плакать навзрыд. Он начинает гладить меня по голове, затем обнимает и шепчет на ушко:

      – Всё будет хорошо, моя принцесса, мы со всем справимся.

      Я постепенно начинаю понимать, что произошло. Отчетливо в моем сознании всплывает картина, как я увидела свою мать ночью с дядей Колей, милиционером. Потом я вижу, как собираюсь и выхожу из дома, чтобы отправиться на дальнюю заимку.

      – Папочка, а как я буду жить без своих ножек и ручек? Я же теперь не смогу закончить рисовать свою картину, которую я хотела подарить тебе? – спрашиваю я и смотрю на папу.

      – Ничего, девочка моя. Ты её обязательно дорисуешь. Сейчас для тебя главное – покой. Скажи, зачем ты пошла в такую погоду в тайгу? – спрашивает отец и снова вытирает слезы.

      – Папочка. Я пошла, чтобы тебе рассказать, – отвечаю я.

      – Что рассказать, Дусенька? – спрашивает отец.

      – Когда ты ушел на дальнюю заимку, к нам пришел…

      В этот момент открывается дверь и в палату входит мать. Моё сердце начинает бешено колотиться.

      – Полина, наша малышка пришла в себя, – говорит отец.

      Мать подходит ко мне, нагибается и целует в лоб. Она берет стул, пододвигает его к кровати и садится рядом с отцом.

      – Борис, ты можешь идти домой, я посижу с Дусей. Ты и так возле её кровати провел двое суток. Тебе надо поесть и поспать, а я посижу с ней, – говорит мать.

      – Дуся ты рассказывала, зачем ты пошла в тайгу, – говорит отец.

      Я смотрю на мать, но она смотрит на меня с ненавистью.

      – Папочка, я просто решила прогуляться, а потом началась вьюга, вот я и заплутала в тайге,– говорю я.

      – Борис, иди домой, ещё будет время наговориться, – говорит мать Полина.

      – Хорошо, девочки мои, я пошел. Завтра, моя крошка, я приеду к тебе и привезу твоего любимого Михайло Потаповича. Он тебя будет веселить, и всё у нас отныне будет хорошо,– говорит отец, целует меня в щечку и выходит из палаты.

      Какое-то время мы с матерью молчим. Она сидит напротив меня и просто смотрит мне в глаза.

      – Что ты успела наговорить отцу? – спрашивает мать.

      – Ничего, – отвечаю я.

      – Запомни, если хоть слово скажешь ему, что видела, я тебя собственными руками придушу,– отвечает мать. – Ты зачем, зараза такая, в тайгу попёрлась? Что теперь с тобой, калекой, делать?

      – Мамочка, прости меня, пожалуйста, – говорю я и начинаю плакать.

      – Прости. Бог простит, – зло отвечает мать. – Мы теперь всю жизнь с тобой мучиться будем…

      Через месяц отец забрал меня из больницы и привез домой. Он на руках внес меня в мою комнату и положил на кроватку.

      – Дусенька,