Македонский. Сибирь. Валерий Атамашкин

сообщил Саша.      – Потом поговорим об остальном, если у тебя останутся вопросы.

      – Что ж, – брови старика сделались домиком. – Решение имеет право быть, я бы даже назвал его взвешенным.

      Они шли дальше по коридору. Саша был взят в плотное кольцо телохранителями, но все же ухищрялся рассматривать убранство места, в котором он оказался. Аристотель в своих речах не раз называл здание дворцом, теперь появилась возможность убедиться, что это действительно так. Коридоры наверху и близко не имели ничего общего с подземными ходами, где царила сырость, на стенах проглядывался мох, а в большинстве случаев не было освещения. Над землей все отличалось убранством и изысканностью. Никто не жалел денег на яркое освещение, а среди коридоров дворца в местах до куда не доходили прямые солнечные лучи было светлее чем днем на улице. Повсюду стояли статуи из кости, камня и металлов, в основном позолоченные. Статуи изображали сказочных животных и людей, застывших по задумке скульптора в самых разнообразных позах. Саша обратил внимание, что на головах статуй одеты венки из свежих роз. На людях, запечатленных на статуях, практически не было одежды. Одновременно встречались поделки из дерева, в основном резьба, но такой красоты, что мимо них нельзя было провести взгляд. Голый камень стен украшался драгоценными камнями, где-то фресками, картинами, свитками с различными надписями. Македонский не жалел никаких сил и средств, чтобы украсить дворец и сделал из него произведение искусства. Саша в отличии от телохранителей и тем более Аристотеля то и дело оглядывался, рассматривал красивые фигурки и необычные камни. Остальным подобный уклад казался настолько обыденным, что глаз их был замыленным, а все вокруг примелькалось.

      Через несколько минут они подошли к залу, где был назначен военный совет. Пердикка открыл дверь, первым зашел внутрь, не пуская Сашу, который поймал на себе выразительный взгляд Аристотеля, прежде чем зашел в зал сам. Как ни крути, но в одном Аристотель был прав на все сто. Если Александр Македонский окружил себя столь внушительной личной охраной, не отступавшей от него ни на шаг и следовавшей за царем по пятам, куда бы он ни двинулся, чтобы не задумал, резонно было предположить, что царю было чего опасаться, а значит у него было много врагов. В таком случае не удивительно, что среди ближайших сторонников Александра могли оказаться люди двуличные, готовые предать.

      С этими мыслями Саша вошел в просторный зал, где должен был пройти утренний военный совет. Посредине зала стоял стол, к удивлению его накрытый так, будто вместо собрания в зале намечался очередной пир. За столом сидели полководцы, многих из них Саша припоминал по вчерашней пирушке и сейчас с трудом, но все же узнавал своих соратников в лицо, но увы толком не припоминал их имен. Полководцы при виде Саши поспешно вставали со своих мест, почтительно кланялись. Двое телохранителей остановились у дверей, ведущих в зал. Лисимах и Пердикка последовали к столу и замерли у места, предназначенного для Македонского. Саша с удивлением заметил, что как минимум двое из его соратников все еще пьяны и не отошли от ночной попойки. Впрочем,