Блюда из картофеля в мультиварке. Отсутствует

в этой борьбе поражение, потерял последние остатки здравого рассудка и покончил с собой.

      Шель слушал внимательно. Логические доводы Джонсона объясняли странное стечение обстоятельств и рассеивали прежние подозрения.

      – Ладно, – сказал он, – но хотелось бы знать, что все-таки заставило Леона написать мне подобное письмо.

      – Понятия не имею. В последнее время он напустил на себя ужасную таинственность. Говорил о «темных силах», которые его осаждают, но я затрудняюсь повторять его мрачные монологи. Да и вообще Леона нет в живых. Если он и напал на след какой-то тайны, то нам уже все равно не выяснить, что это было.

      – Вот именно, нет в живых! – буркнул Шель упрямо. – Интересно, как бы он объяснил свое письмо, будь он жив?

      – Возможно, его дух посетит тебя в полночь и откроет свои тайны, – пошутил Джонсон.

      – Послушай, Пол, не сочти меня навязчивым, но как объяснить, что Леон так ждал моего приезда и все же покончил с собой, зная, что я приезжаю?

      – Ты хочешь, чтобы я понимал мотивы поведения душевнобольного? Такие люди в состоянии аффекта действуют вопреки самой элементарной логике.

      – Допустим. Но Леон отправил мне два письма, и одно из них не дошло. Разве это не странно?

      – Мы не знаем, отправил ли он оба. Он мог так написать для пущей убедительности. Не забудь, что сто марок были для него большой суммой, а двести – целым состоянием. Я убежден, что он отправил только то письмо, которое ты получил.

      – Возможно, – согласился Шель без особого энтузиазма. – Остался еще только один вопрос.

      – Именно?

      – Побывав у фрау Гекль, я решил остановиться в бывшей комнате Леона. Старуха рассказала, что наутро после его смерти дверь в комнату была приоткрыта. Хотя… там испорчен замок и, чтобы закрыть, нужно крепко нажать, – произнося эти слова, Шель сознавал, насколько шатки и туманны его подозрения. Он пожалел, что вообще заговорил об этом. – Впрочем, все это несущественно, – заключил он. – Бедный Леон! Надеюсь, он находился под наблюдением врача?

      – Конечно! Я сам привел к нему лучшего в нашем городе врача и платил за лечение.

      – Какой-то доктор Нанке или Минке…

      – Доктор Менке. Он не только крупный терапевт, но и специалист-психиатр.

      – Фрау Гекль упомянула также… – начал Шель и остановился на полуслове. Что мог Джонсон знать о каком-то старом пьянице? Не имело смысла копаться в этих мелочах. – Значит, дело Леона Траубе следует считать закрытым? – спросил он после минутного молчания.

      – Вне всякого сомнения. У нас своих забот предостаточно. Жаль, что мы не поддерживали связи, ты бы избежал разочарования.

      – Ничего не поделаешь. – Шель взглянул на залитую солнцем зелень парка. – Хватит о Леоне. Давай поговорим о чем-нибудь более приятном.

      – В таком случае слово предоставляется тебе.

      – Знаешь, Пол, подлинная цель моей поездки – собрать материал для очерка о ФРГ.

      – Очерка на какую-нибудь конкретную тему?

      – Нет. Мне бы просто хотелось к общим сведениям добавить пару зарисовок