Каменные сердца. Михаил Кузнецов

подняться. Тот, весь зареванный и в соплях, с красной, будто перепаренной рожей неохотно присел на табурет. И все поглядывал назад, на оскалившегося Артема. Теперь-то в глазах бывалого криминала и следа не осталось от прошлой уверенности, борзости, мерзости, а остался только страх, мучавший этого скрюченного от боли человечка.

      – Ну, что скажешь? – спокойно обратился к нему Платон.

      – Мужики… Да я в натуре не в курсе… Ни за Гришу, ни за мокруху. Не при делах, я по другому…

      – По какому другому?

      – Да меня на ширеве взяли, и всего-то… никаких мокрух, вообще не в курсе…

      – На каком ширеве? – раздраженно бросил опер, заглядывая в папку. – Тут написано, что тебя взяли по делу Архипова. Пальцы, ботинки твои в грязи отпечатались. Какое еще ширево?

      – Да ну бодяга обычная, ничего такого… Мужики, ну вы чего? Я же не на мокрухе… – он почему-то обратился к Артему, протянул ему руки, потом спохватился и отвернулся. – Я же не по мокрухе…

      Платон почесал щеки, подумал, потом достал листок, ручку.

      – Короче, Яшин, один у тебя путь – пиши все.

      – Что все?

      – Да вот все, за что тебя взяли, как, когда, кто, где. И подробно, с иллюстрациями. Будем проверять. Если окажешься незамазанный, то радуйся в три хари.

      Яшин рассеянно взял ручку, придвинул лист, подумал.

      – Как писать-то?

      – Да так и пиши: Я, Яшин Виктор Александрович, тогда-то шел от того-то с партией ширева в карманах, и меня взяли те-то, там-то, нашли то-то. И чтобы подробно.

      Наркоман тупо посмотрел на лист.

      – Начальник, это что же, «сознанку» мне предлагаешь?

      – Яшин, ты, видно, дурак. Мы ведь тебя сейчас закроем на хрен и с полным набором улик по этапу пустим.

      – Так если ж я напишу, то все равно по этапу пустите.

      – Ну, пидор, достал, – прохрипел за спиной Артем, заставив подозреваемого вздрогнуть. – Короче, ща его закроем, дело следаку, а завтра в СИЗО. И пусть кум его к активистам подсадит, чтоб не кобенился.

      – Э-э, мужики! – Уголовник хотел было встать, но не рискнул. – Не надо кума! Ща все напишу, ща все будет!

      Он склонился над листом, взялся было карябать, но остановился.

      – А это… А что такое июстрации?

      Платон даже растерялся от такого вопроса.

      – Это когда текст подробный.

      Яшин уткнулся обратно и продолжил карябать, видимо, с сумасшедшим количеством ошибок.

      Прошло десять минут, а задержанный так и не написал ничего толкового – все мерзко скреб ручкой, старательно выводя буквы. Артем совсем расслабился: облокотился на стол, том УК положил рядом, в моментальной доступности, а сам копался в телефоне. Платон же скучно наблюдал за тем, как пишется чистая «сознананка».

      – А что, Витя, как у вас там на районе? – вдруг спросил он.

      Даже Артем поднял голову и внимательно посмотрел на напарника.

      – В смысле? – переспросил уголовник.

      – Ну как дела вообще? Что интересное было на мало-Литейном? Может, кто пропал?

      Яшин прищурился.

      – Начальник,