Фаршированный кролик. Константин Шахматов

мол, защитнички, старый да малый.

      Всю ночь, с небольшими интервалами, Власов ходил по усадьбе и бил в свою колотушку. До утра нас никто не тревожил. Во всяком случае, мы преспокойно спали. Утром тетушка постелила ему в конюшне и приказала отдыхать.

      Старик проснулся к обеду. Для начала осмотрел собак, все ли у них ладно и нет ли болячек. Потом взялся за оставшегося в одиночестве гнедого. Прогулял его по широкому двору, обтер соломой и, отведя в стойло, дал воды и овса. И только после этого уселся возле конюшни под навесом с чувством выполненного долга. Тетушка вынесла ему хлеба и молока. Пока Власов ел, я упросил его показать мне хлыст. Старик достал его из сапога и протянул мне: на, мол, но смотри осторожно. Я размотал его на всю длину и стал с интересом рассматривать. Кнут был и вправду хорош. На короткой деревянной ручке, почерневшей от бесчисленных прикосновений ладоней, длинный, из пахнущей козьим молоком сыромятной кожи, а на конце его красовалось свинцовое грузило. Да, таким и убить можно! А уж зайчонка подсечь – плевое дело.

      – Ну, как прошел караул? – спрашивал я, – Не видел ли чего подозрительного?

      – Нет, – пожимал плечами старик.

      – И никаких шорохов не слыхал?

      Старик усмехнулся.

      – Туговат я на ухо. Да мало ли что што зашевелится в зарослях. Ночью всякая мелкая живность на охоту выходит. Всех бояться?

      – Но все же?

      Власов поставил кувшин на землю и обтер бороду.

      – Видел, однако. Твоя правда.

      – Что?! – вскричал я, бросив игрушку.

      Подобрав с земли хлыст, старик посмотрел на меня, и хитро прищурился. Вернее, прищурился только единственным глазом. Другой, стеклянный, даже не дрогнул.

      – Да будто огоньки по лесу в разные стороны шастали. И странно так: то вверх, то вниз, то ко мне приближаются. Я, главное, подхожу к ним, а они от меня. И так несколько раз.

      – И что это могло быть?

      – Все что угодно. Жуки, к примеру, тоже могут светиться, когда свадьбы устраивают.

      – Ух-ты!

      Я никогда не видел свадьбы жуков. Интересно было бы посмотреть.

      – А ты вот сам мне лучше скажи, что твой дядюшка в лесу прячет?

      – Дядюшка?

      – Да. Слышал я от мужиков байку, будто бы ходит он в лес по ночам, или рано утром. А с какой надобностью – неизвестно. Может, клад у него там? Проверяет?

      – Выдумки.

      – Значит, врут мужики?

      – Нет же, вспомнил! – спохватился я, удивляясь собственной нерасторопности, – Он там мертвых кроликов закапывает! Мы с ним столько настреляли!

      – Что ж, понятно.

      Власов покачал головой.

      – Ладно, барчук. Верю. Вот тебе, на игрушки. Утром нашел у ограды, когда последний обход делал.

      В его морщинистой ладони матово блеснула жемчужина.

      – Еще одна! – воскликнул я.

      Лицо старика выразило недоумение.

      – Сотский вчера точно такую же приносил! Тоже сказывал, что нашел возле леса!

      Я взял у Власова жемчуг.

      – Ты