Прекрасная ночь, чтобы умереть. Габриэль Мулен

было нелегко!

      – Не сомневаюсь. Тем не менее вы уговорили их приготовить кое-что на всякий случай. Вы подумали о небольшой, но очень эффективной постановке. В самом деле, ведь для нее требовались только два пустых вагона, два одинаковых граффити и немощная бабушка с костылями.

      – Надо еще было воспользоваться случаем, если он предоставится.

      – Когда вы увидели, как инспектор Лямотт покинул поезд, вы перешли к делу.

      – Шанс был слишком уж хорош…

      – Вы выманили инспектора Годара на улицу, и затем все прошло очень быстро. Хитрый трюк! Вы просто продвинули поезд на длину вагона и погрузили арестованного в темноту, одновременно заперев его. Вы были очень предусмотрительны, и вы продумали всё. Вы заранее позаботились о том, чтобы следующий вагон оставался незанятыми. То же граффити, то же окно, та же бабушка в черной шляпке с корзинкой, тот же номер вагона, но в нём больше не было заключенного. А потом у вас был почти час, чтобы освободить Гаэля Траво и переправить его в безопасное место. Бестолковый Годар не заметил подмены вагона, а Лямотт, вернувшись, был занят совсем другим…

      – Когда вы это поняли, комиссар?

      – На допросе. Я знал, что Годар не лжёт, он для этого слишком прямолинеен. Плюс это провокационное граффити показалось мне слишком уж навязчивым. Надпись явно должна была привлечь внимание полицейских.

      – Нужен был сильный ориентир, который невозможно было бы проворонить. А почему вы ничего не сделали?

      – Годар – идиот, лишенный сострадания к людям. Мне было очень приятно видеть его растерянным и в слезах.

      – Гаэль – хороший мальчик, и он никого не убивал!

      – Какие основания у вас утверждать это, мадам?

      – Гаэль не способен убить! И у меня больше оснований, чем у кого бы то ни было, утверждать это, потому что никто не знает его лучше меня.

      – Я тоже, если честно, не был до конца уверен в виновности этого мальчишки.

      – Ваша карьера, месье, должно быть, сильно пострадала?

      – Ничего-ничего, я уже наверстал упущенное. Я сумел арестовать настоящего преступника, и Гаэль Траво может теперь безбоязненно выйти из своего укрытия.

      Пожилая женщина отпила глоток шоколада и сказала:

      – Признайтесь, мы все пережили достаточно волнительное приключение.

      Комиссар Барде погладил свои шикарные черные усы:

      – Жюсифа Мальвуазен, в следующий раз, когда мне придётся проводить какое-нибудь сложное расследование, позвольте мне обратиться к вам за советом.

      – Обязательно, господин комиссар.

      Жорж Барде встал, достал из кармана свою любимую трубку из бриара, на миг задумался и вдруг спросил:

      – Можно мне вас поцеловать в знак уважения и благодарности?

      – Благодарности? Но за что?

      – За урок, мадам. Я – полицейский, и у нас многие считают, что справедливость второстепенна по отношению к закону и порядку. Но это не так. С другой стороны, нигде не происходит столько подлостей, как в борьбе за эту самую справедливость. Но когда справедливость исчезает, не остаётся ничего, что могло