Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе. Роберт Рождественский

он и тогда не дрогнет,

       все муки стерпя.

      В своем последнем крике,

      в последней самой мысли,

      товарищ Революция,

      он верил в тебя!..

      Да будет ложь

       бессильной.

      Да будет полной

       правда…

      Ты слышишь, Революция,

       знамен багровых

       плеск?

      Во имя Революции —

      торжественно и прямо —

      навстречу письмам

       Эйхе

      встает партийный съезд!

      Рокочет «Интернационал»

       весомо и надежно.

      И вот,

      проклиная жестокое вранье,

      поет Роберт Эйхе —

      мой незабвенный тезка!..

      Спасибо вам, родители,

      за имя мое…

      Наверно, где-то ждет меня

       мой последний

       день.

      Кипят снега над степью.

      Зубасто встали надолбы…

      Несем мы имена

       удивительных людей.

      Не уронить бы!

      Не запятнать бы!

      Вступающим в жизнь

      Так и мы входили.

      Все правильно.

      Состояние,

       как в бою.

      Силы хватит.

      Крылья расправлены.

      Начинайте

       песню свою!

      Судьи с тонкими шеями,

      судьи

      с петушиными голосами,

      только начаты

       ваши судьбы,

      чуть намечены

       ваши судьбы.

      Вот вам жизнь.

      Разбирайтесь сами.

      Нате!

      Стройте и протестуйте!

      О своем

       твердите упрямо.

      Нате —

       мучайтесь!

      Нате —

       думайте,

      в чем вы правы,

      а в чем – не правы.

      Вот она, безграничная, —

       нате!

      Этой жизнью

       себя наполните.

      Все, что мы позабыли, —

      вспомните!

      Все, что мы не узнали, —

      узнайте!

      Только сразу не обессудьте,

      не ругайте слишком поспешно, —

      если вы упадете,

      судьи, —

      мы подымем вас

       твердо и бережно…

      Мир дрожит от весеннего грохота.

      Вас заботы наши

      смешат.

      Это – много,

      но это и крохотно —

      сделать первый

       собственный шаг.

      Ведь пока для себя вы распутаете

      все, что создано было не вами,

      вы еще очень долго будете

      говорить не своими словами.

      Разбираться в цитатах выспренних,

      горевать

       от случайных бед,

      сомневаться

      в известных истинах

      и выдумывать

      велосипед.

      «Наверное, будут глохнуть историки…»

      Наверное, будут глохнуть историки,

      копаясь в тоннах

      нашей риторики…

      Но —

       сквозь любую наносную муть,

      которая сверху лежит, —

      они должны понять

      (и поймут!),

      как мы любили

       жить!

      Жить!

      Ладонями землю трогать.

      Жить!

      Детей