Фатум. Алексей Крупенков

всё рассказывать, ведь она так плохо знает этого человека. Почему он беседует с ней?! Зачем ему это знать? Она даже его не видела, глаза не могли до сих пор привыкнуть к такому яркому свету, что очень странно.

      – Это было обычное воскресенье. У нас была традиция по утрам гулять в местном парке. Лето, хорошая погода. Мы устроили себе завтрак на траве. Знаете, – она вздохнула, замолчала на минуту, видимо, собираясь с мыслями, потом очень медленно заговорила: – Осип был очень хорошим мальчиком. С самого детства он был очень нежным и ласковым ребёнком. Но был очень энергичным, и порой нельзя было уследить за ним. Беременность протекала очень тяжело, так как я перенесла восполнение лёгких. И Осип родился без левой кисти. На его психике это тоже сказалось. Врачи поставили гиперактивность. Этот диагноз был в новинку и не самый страшный, который мог быть при такой болезненной беременности. Но эта гиперактивность перерастала в какое-то безумие. Когда она доходила до пика, то я уже была на её волне. Сдержать такой эмоциональный порыв, такую эмоциональную бурю было невозможно. Если мы с Осипом жили по часам, по чёткому плану, то всё было хорошо. Но стоило хоть на минуту от этого плана уклониться, и всё летело в тартарары. Поэтому самое лучшее было гулять с ним с утра. Это было прекрасное утро. Мы кормили чёрных лебедей на озере парка. Муж шутил, у него было потрясающее чувство юмора. Мы сидели на траве и ели бутерброды с сыром. Сыр был запотевшим. Знаете, когда бутерброд заворачивают в фольгу, а потом когда открываешь его, то на сыре выступает «роса»?

      – Роса?

      – Ну да. Я именно так и называла в детстве эту влагу, которая образуется сверху. Мы всегда брали такие бутерброды в детстве. Когда ездили в деревню к родственникам. Витебский вокзал, запах угля и местного туалета. «Запотевшие» бутерброды… – Она уже развеселилась и пыталась уйти в сторону от этого разговора, но собеседник её поправил:

      – Вы далеко ушли. Сосредоточьтесь. Расскажите про сына, пожалуйста.

      – Ах! Да! Прости, папа. Я была счастлива в то утро и надеялась, что так будет всегда. Но когда мы подходили к дому, повздорили с Осипом. Он в очередной раз озорничал, а я очень резко отреагировала на некую шалость, про которую сейчас уже и не помню. Это часто бывает. Мы пришли с ним вдвоём домой, муж захотел прогуляться до магазина. Там буквально через дорогу перейти. Я открыла входную дверь. Осип пробежал вперёд в комнату. Из комнаты раздался деревянный стук рамы и вскрик. Тук-тук-тук! – Она замолчала – долго пыталась подавить слёзы, но получилось с трудом. – Я прошла в комнату и увидела лишь открытое окно. Солнце слепило мне глаза… Я не могла найти моего мальчика. Я поняла, что произошло. Но боялась признаться себе в этом. Когда я выглянула в окно, то увидела его лежащим на земле. К нему через дорогу бежал муж. Дальше всё происходило как в кино… ну то есть я не понимала, со мной это происходит или нет. Я… я потеряла своего мальчика. Его закопали в сырую землю, и он оставил меня. Когда гроб опустился в могилу, я почувствовала, что нахожусь в клетке.