Фатум. Алексей Крупенков

смотрел на комнату. Что происходило в этой деревянной голове, никому не ведомо. Так же, как и не ведомо, что происходит в голове Максима. Казалось, они нашли друг друга. После очередного психоза Максим стал слышать его голос. Он что-то бормотал себе под нос, но в диалог не вступал. Потом постепенно Буратино учился двигаться. Пытался разработать мимику. Резко моргнул, потом прищурился, шевелил губами и бровями. Видимо, решил, что ему это не нужно, и забросил. Мимика – это прежде всего проявление чувств. Какие чувства могут быть у дерева?! Потом мотал головой, поднимал руки и смотрел на них, ёрзал на одном месте и сгибал ноги в коленях. Как будто пытался понять, как быть в новом для себя пространстве. Наблюдать за ним было интересно. Он, как ребёнок, учился осознавать каждое движение и касание, которые сопровождались деревянным постукиванием и скрипом. Напоминало это звук трещотки1.

                                                   * * *

      Темнота. Тусклый свет от фонаря пробивался с улицы сквозь метель в двухкомнатную квартиру в хрущёвке. Небольшие смежные комнаты окутал сон. Родители Максима давно легли спать и разбрелись по своим углам. У каждого из них была своя кровать. Так уж повелось с самого начала, что спали они всегда отдельно. С виду их семья была образцово-показательным союзом. Красивая семейная пара, история любви и даже свадьба – всё отдавало лоском и радовало завистливый глаз. Но это была лишь иллюзия. Мама Лена всегда относилась к семейной жизни с Виктором пренебрежительно. Кроме как по фамилии его не называла. После свадьбы оставила свою фамилию, настояла на заключении брачного договора на совершенно чудовищных условиях для супруга. Казалось, что после развода он может рассчитывать лишь на… пустое ничто. Хорошо хоть ему останется мужское достоинство, а то ведь могла бы и с собой забрать его драгоценности Фаберже после оскопления. К интимной части брака она относилась очень брезгливо. Хотя и здесь были свои тонкости. Брезгливость была проявлена только по отношению к мужу. Сложно сказать, как она вообще могла родить Максима. Может, это была личная неприязнь к Виктору, а может, и всеобъемлющая нелюбовь к институту брака. В целом её можно было понять. Образцовое воспитание давало свои плоды. Как любил подшучивать над ней муж: «Ты из рода разведённых баб! Прабабушка, бабушка, мама и тётка! Они всегда были разведёнки или вдовицы, которые свели в могилу не одно поколение благородных мужей. Это теперь у вас в крови, и меня ждёт та же участь. Гробовую доску мне готовишь или развод?!» В этом была своя правда, хоть и грубо высказанная. К слову сказать, мужчин в их роду любили, их было несчётное количество. Но любовь эта была мимолётной и однодневной. Потом их отправляли восвояси, как уже отработанный материал. В целом их брак можно было назвать случайным. Но ведь этот мир весь соткан из случайностей, банальностей и «временных вывесок». Как известно, ничего нет более постоянного

1

Имеется в виду трещотка – музыкальный инструмент в Древней Руси.