Живи, Алёшка! Роман. Иван Ленивцев

гиляцкая. И мы на ней найдем залив! Знаешь почему найдем, потому что нашему Константинычу покровительствует сам Николай Чудотворец. Все, не мешай мне спать…

      Николай Бошняк тоже не спал. Он лежал и сам того не желая, слушал разговоры казаков. И думал: «Да, с такими людьми, можно хоть на край света. Хотя, где мы сейчас находимся, если не на краю света… на самом, самом краюшке. Господи, как же мы далеко забрались от дома родного!». И сразу перед глазами появилась родная костромская земля, любимые лица матери, отца, сестер…

      Провожая в неведомые края, отец напутствовал его словами: «Сынок, будь правдив и лучше сам поплачь, нежели чтобы из-за тебя другие плакали». И он следовал совету отца: дворянством не кичился, не обижал ни солдат ни матросов- насмотрелся на бесчеловечные порядки в имениях некоторых местных крепостников. Да и здесь воочию увидел полную беззащитность служивых людей-бывших крепостных. Он считал, что местное население-нанайцы, удэгейцы, орочи- не должны забижаться. Ведь это именно они в трудную минуты выручат, помогут, подскажут.

      Кто-то у костра, вероятно оставшийся « на часах“, вполголоса затянул шутливую казачью песню: „Ах барыня с переборами-ночевала под заборами…». Бошняк узнал голос казака Белохвостова. Потом все стихло. «Устали братцы, не железные, -уже засыпая, подумал Бошняк. – Последняя ночь, завтра решающий день… надо найти бухту… кровь из носа найти… найти, найти…»

      Утром лейтенант Бошняк проснулся в бодром приподнятом настроении. Казаки уже хлопотали у костра. Позвякивал крышкой чайник, запах жаренной на прутиках камбалы звал к столу, то есть к костру.

      Наскоро перекусив, члены экспедиции переодевшись в чистые рубахи и по православному перекрестившись: Господи, благослови и помоги! – сели за весла, чтобы грести навстречу своей славе. Через несколько часов лодка уткнулась в песок перешейка, за которым раскинулся обширный залив. Вода в нем была спокойна и гладка, как в налитом блюдечке и блестела подобно зеркалу под солнцем.

      Перетащив через перешеек лодку, первооткрыватели устроили привал в одной из многочисленных бухточек. Казаки вытесали и установили большой крест, на котором Бошняк собственноручно оставил надпись следующего содержания: «Гавань императора Николая 1, открыта и глазомерно описана лейтенантом Бошняком 23 мая 1853 года, на туземной лодке, со спутниками казаками Семеномъ Парфентьевым, Киромъ Белохвостовым, амгинским крестьяниномъ Иваномъ Мосеевым»

      Затем лейтенант скомандовал: «Построиться в одну шеренгу! Шапки прочь! Оружие наизготовку! Пли-и!». Трехружейный залп разбудил от многовекового сна открытый русскими залив, названный Бошняком-заливом императора Николая, которая в дальнейшем будет называться Императорской Гаванью, позднее переименованной в Советскую Гавань, гавань – заслуженно входящую в первую тройку лучших гаваней мира.

      Глава 1

      «Веселый поезд», или Кадры решают всё

      – Я