Вещие сестрички. Терри Пратчетт

сами они не знают, что говорить?

      – Видимо, кое-кто постоянно отвлекает их, – с горечью промолвила Маграт.

      Матушка пихнула в бок нянюшку Ягг:

      – Слушай, что здесь творится, а? Растолкуй мне, зачем столько королей и прочего народу понабежало?

      – А это они тут поминки справляют, – живо разъяснила нянюшка Ягг. – По королю мертвому, который в обувке драной был, только теперь он под солдата работает, а все остальные речи толкают – какой хороший, мол, король у нас был – и спрашивают, кто ж его прикончить посмел.

      – Ты точно уверена? – мрачно переспросила матушка. Она окинула взглядом актеров, вычисляя преступника. И долго не сомневалась.

      Черная шаль взметнулась над матушкиными плечами, словно крылья несущего возмездие ангела, спустившегося с небес, дабы карающим мечом истребить ложь, лицемерие, скудоумие и притворство. Матушка сейчас казалась вдвое крупнее против своих действительных объемов. Клеймящий перст указал на виновного.

      – Этот вот! – пророкотала она. – Вот вам убийца! Это он его кинжалом пырнул. Теперь не отвертишься, душегуб!

      В шеренгах театралов, продвигавшихся к выходу, преобладал самый благодушный настрой. Во-первых, порадовала сама пьеса, даже с учетом того, что многие перипетии драмы ускользнули от их внимания. Во-вторых, под конец действия им удалось вдосталь потешиться: все до одного короли разом сиганули со сцены, а к подмосткам выскочила какая-то особа в черном и начала орать благим матом. Этот финал вполне покрывал пару грошей, что брали при входе.

      Но три зрительницы не торопились покидать театр, продолжая оживленно обсуждать постановку.

      – Слушай, а где они столько разных королей и господ набрали? – не унималась матушка. – Я всегда думала, что такие люди без дела не шляются. Сидят на тронах, правят и все такое прочее.

      – Все совсем не так, – уныло протянула Маграт. – Мне кажется, что ты до сих пор кое-чего не поняла.

      – Нет, я все-таки докопаюсь! – бушевала матушка.

      В подтверждение своих слов она вскарабкалась на сцену и отшвырнула в сторону декорации из мешковины.

      – Слушай, ты! – крикнула она. – Это ведь ты трупом прикидывался!

      Злополучный труп, который, желая укрепить расшатавшиеся нервы, уплетал бутерброд с ветчиной, грохнулся со стула и повалился на спину.

      Затем настал черед картонного кустика. Матушкин башмак пропорол его насквозь.

      – Ну что? – провозгласила она почти плотоядно, обращаясь к окружающим. – Все подделка! Фальшивка! Тут краска, там палки, а сзади бумага наклеена.

      – Чем могу помочь вам, многоуважаемые?

      Голос, произнесший эти слова, обладал дивным, раскатистым выговором, позволявшим ему журчать и искриться, тем более что окрашен он был в драгоценную палитру с преобладанием золотисто-коричневого отлива. Если бы Создатель Вселенной был наделен голосовыми связками, то одаривал бы слушателей чем-то сравнимым по сладкозвучию. Единственный изъян этого голоса заключался в том, что им немыслимо было, скажем, попросить пошуровать кочергой