Как во сне… Или идиллия дюн. Рассказы. Оуэн Риддл Баркер

за стол, Стоун сделал несколько пометок в журнале и посмотрел на Луиса, призывая того продолжить повествование.

      – Я тоже не дурак, – не унимался Диаш, – и умею находить нужную информацию, доктор. И точно знаю, что ничем не страдаю, никакой зависимостью. Я же не заядлый игроман, как многие. По мне так хоть все казино в стране закрой, не расстроюсь. Мне вообще плевать, есть ли в мире игровые автоматы и покер или нет. – «Да, верно, – рассуждал я, – именно так вы и оправдываетесь». – Даже у заядлых игроков нет, и не может быть никаких галлюцинаций, я читал об этом. Может кому и снится зелёное сукно покерного стола, если его не допускают к игре насильно, может кого и преследуют крутящиеся барабаны одноруких бандитов, если его не подпускать к автоматам, не стану спорить. Но чтобы оживали герои сюжетов игр, увы, таких случаев я в справочниках не обнаружил. Игроманов преследует страсть, а меня – сами фрукты, понимаете? Чтобы… чтобы… – Луис облизал пересохшие губы.

      – Не стоит не доверять нам, Луис. – Доктор знаком руки попросил меня приготовить кофе. – Пока что в моих глазах вы не выглядите зависимым от игры человеком, и ваше откровение тому доказательство. – «Ну, док, ну хитрец!» – подумал я. – Продолжайте, а потом решим: что с вами происходит и как с этим бороться. Итак, с какой целью, как вы считаете, преследуют вас эти самые фрукты?

      Я приготовил кофе и подал им. Диаш поблагодарил меня, жадно отхлебнул пару глотков.

      – Для того чтобы меня убить! – отрезал Луис, и я чуть не выронил поднос. – Сейчас, сейчас вы поймёте меня. Осталось немного. Поверите – хорошо; а нет, и на том спасибо, значит не судьба мне избавиться от них. Придётся с этим как-то смириться.

      Фрукты продолжали жить своей жизнью в нашем доме: то улыбались, то злились, и всё чаще смотрели на меня с ненавистью и предпринимали попытки приблизиться ко мне. Иногда ночью я слышал ИХ; слышал, как тихо открывается дверца шкафа на кухне, а потом что-то мягкое глухо падает на пол. Вскоре, стало привычным с утра находить то тут, то там на полу или редис, или помидор, или гроздь винограда. ОНИ пытались добраться до меня, но только не успевали до утра преодолеть большое для них расстояние от кухни до спальни, что и спасало меня. И по-прежнему их рожи видел только я. Лишь однажды мне показалось, что Дэнни тоже видит ИХ. Однажды я протянул ему мандарин, а он, вдруг, как одёрнет ручку, как отпрянет от него, будто я в руке держал голову злой собаки. Сын, помню, заплакал, завизжал, стал отмахиваться от цитруса, и давай скорее лезть ко мне на руки, испуганно озираясь на мандарин, как на куклу Анабель. И пока жена не убрала мандарин из поля его зрения, Дэнни исходил плачем в моих объятиях. Сильно я тогда испугался. Уже подумал было, что и он ИХ видит тоже. Но в дальнейшем такое не повторялось, и я успокоился. Правда, после того случая мандарины он всё-таки ел с неохотой. – Диаш лукаво прищурил глаза. – Вы понимаете, что произошло? –