В жерновах житейских. Александр Новиков

приятно после стольких лет вернуться в родимый край!» – И он шел и шел дальше.

      Остался последний бугор. Вот сейчас он поднимется на него и увидит родное Кульково. Услышит, как поют, провожая вечернюю зарю, петухи. Как брешут у дворов собаки. Увидит, как из печных труб струится голубоватосизый дымок.

      По ночам ведь еще прохладно.

      Тридцать, двадцать, десять шагов – все показалось! Уже видать! Но то, что он увидел, оказалось совсем иным.

      С небольшой возвышенности открывался пейзаж села. Огромные серые пустыри вместо домов. И только кое-где на фоне этих безжизненных пустот обозначались единичные силуэты наглухо заколоченных изб. Нигде ни звука! Ни шороха. Полная тишина.

      Она – эта гнетущая, леденящая сознание тишина заполняла все его существо. Заставляла почувствовать себя маленьким слепым котенком, брошенным в незнакомом месте на произвол судьбы. Всего пять лет назад здесь все было иначе.

      В ушах снова зазвучал Виталькин голос: «…скот угнали на центральную усадьбу в Глазовку, трактора тоже. Людям стало негде работать, нечем жить. Разбежались кто куда».

      Николай неотрывно смотрел в ту сторону, где находился его дом.

      Позеленевшая от времени шиферная крыша с одиноко торчащей грубой, закрытые наглухо ставни, ветеранская звездочка на калитке. И тишина! Опять эта тишина.

      И он понял, что ЭТО уже случилось! Но чтобы оно оказалось таким страшным, Цыганков никак не думал.

      «Что ж, назад дороги нет. Домой. Что бы там ни было – нужно идти», – с тоской подумал он про себя, в полной нерешительности делая шаг вперед.

      Спустившись с бугра в село. Николай услышал спереди неясный приглушенный шум. Он зашагал быстрее и уже через минуту стоял на выложенном камнем переезде через протекавший по Кульково ручей. Вода мчалась через трубу и водопадиком падала в болотце. Отсюда и слышался шум.

      Цыганков никогда не думал, что можно обрадоваться обыкновенному мутному ручью. Он даже заговорил с ним, подставив ладонь под ледяную струю:

      – Бежишь себе? Все покинули село, а ты вот нет. Создала природа и сказала, что будешь жить тут вечно. Вот и живешь. Вот и я к тебе. Природа – она штука умная. Где б ни мотался человек, а все тянет его домой, где вырос, где корни. – Николай убрал замерзшие до синевы пальцы, поднялся с корточек и уверенно пошагал к дому.

      Калитка открылась со страшным скрипом, и он очутился во дворе. Очевидно. ЭТО случилось недавно, потому что двор был еще чистым от прошлогоднего бурьяна, так бросавшегося в глаза в других домовладениях.

      С камнем на сердце Цыганков подошел к двери в дом. Толкнув ее ногой и почти не дыша, вошел в коридор. В нос ударил застоявшийся воздух. Полы были грубо сорваны. Обнаженные белые перерубы неестественно торчали из утрамбованной земли.

      Он прошел дальше, в комнаты. Ужас! Дом был почти пуст. Из него вынесли все, что имело хоть какую-то ценность. Осталась только огромная железная кровать, наверное, не пролезшая в двери, да куча старого тряпья, беспорядочно