Галя не в себе. Алексей Васильевич Денегин

даже от утомительных домашних дел, хотя и в безделье себе не отказывала. О любви Аллочки к жизни говорила ее улыбчивость, которая в то же время могла ввести в замешательство: с одинаковой улыбкой она встречала гостей, ощипывала обезглавленную курицу или опрокидывала рюмку сводящего скулы самогона. Казалось, ничто не могло поколебать ее позитивного отношения к этому миру, разразись даже ядерная война, она бы встретила свой конец от ударной волны все с той же улыбкой.

      Но, как ни удивительно, Аллочкин оптимистический пыл немного поугас от более реалистичной и обыденной вещи, чем третья мировая. Все дело было в дочери. К беременности и рождению ребенка супруги-гедонисты Гировы относились совершенно спокойно, как к чему-то логичному, ожидаемому и само собой разумеющемуся. Это не нарушало их планов, которых у них, собственно, не имелось, и не было ни проблемой, ни событием вселенского масштаба. Но отличие маленькой Гали от своих родителей стало проявляться довольно скоро, и чем больше она подрастала, тем ниже опускались уголки рта смотревшей на нее Аллочки, принимая наконец более естественное спокойное положение. В младенчестве Галя почти не плакала и не нарушала режим сна родителей; вместе с тем она и не смеялась, на какой бы козе к ней ни пытались подъехать Павлик и Аллочка. Ни улюлюканья, ни сюсюканья, ни забавные рожи родителей не могли пробить щит Галиной безучастности, ее лицо оставалось все таким же равнодушным и даже немного надменным (насколько надменным может быть лицо младенца). Жена лишь недоуменно переводила взгляд с непрошибаемой дочери на мужа, и тот отвечал ей тем же.

      Несмотря на то что разговаривать Галя научилась весьма рано, еще пока большинство ее ровесников только бы издавали нечленораздельные звуки, делала она это неохотно. Она не считала себя обязанной отвечать на глупые вопросы всяких теть о том, как ее зовут, как зовут родителей, сколько ей годиков и т.п. В основном ее интересовали ответы на ее собственные вопросы. Казалось, что она собирает информацию для осуществления некого хитроумного, или – как любил говорить Павлик – хитровыебанного, плана. Как-то раз, за ужином, обычно молчаливая, она без лишних церемоний перебила болтовню родителей, спросив:

      – Что значит «Ковтнюки?» Почему наша деревня так называется?

      Немного удивленные внезапно проявленным интересом, те переглянулись.

      – Ну, – вызвался отвечать жующий Павлик, – ниче не значит. Просто «Ковтнюки», и все.

      Галя нахмурила брови. Аллочка неодобрительно посмотрела на супруга и попыталась как-то реабилитировать его перед четырехлетней дочерью:

      – Дорогая, папа хотел сказать, что, эм, географические названия не обязательно должны иметь какой-нибудь смысл. Иногда просто придумывают слово, которое красиво звучит… – Аллочка замолкла в ожидании ответной реакции.

      Галя обвела взглядом обоих. Было заметно, что подобным ответом родители не оправдали ее ожиданий и не удовлетворили ее