Сыр для Принца. Том 2. Владимир Пироцкий

и видимость туманит мозг

      и расслабляет тело.

      Как на витрине, мы доступны всем зевакам,

      «налет порнографичности31» смущает

      и разрушает чувства.

      Не случайно:

      «проблема отчужденья»,

      одиночества

      и невозможности общаться,

      потери смысла, и

      едва не подтолкнула,

      нас к краю пропасти.

      Абсурда царство,

      царство симулякров32 на руинах,

      реальности, которую утратив,

      мы обрели способность удовлетворяться,

      лишь знаками,

      цитатами, условностью, следами,

      набором означающих без смысла.

      Забыв и думать —

      об означаемых.

      Сознанье,

      как будто «сорвалось с оси,

      семиотической» – цитата {22},

      Утратив «волю к трансценденции» – цитата,

      забыв, что существует глубина,

      где подсознанья бездна, интуиция,

      влечет и дразнит

      и смотрит нам в глаза

      и душу раздирает в клочья

      и обещает неизвестное. Но проще,

      уснуть, задвинуть шторку, отключиться,

      навесить бирку, как-нибудь отвлечься,

      а можно поискать виновных.

      И объявить – постмодернизм виновен,

      который ты, с готовностью ругаешь.

      Прогнав с порога, тут же потихоньку,

      стараешься использовать умело.

      И с ловкостью факира неустанно,

      стрижешь купоны.

      Мы плывем

      в безбрежном повседневном океане,

      в «отсутствии реальности» скандальном,

      с утратой референта в море симулякров,

      мы можем рассмотреть не то «что есть33»,

      а только то, «что кажется».

      Но даже тем, что скрыто —

      слепым пятном на памяти:

      «отсутствие, ничто, пустое место» —

      нам говорит оно, что здесь как раз и надо

      Искать.

      Тот скрытый смысл, который зашифрован

      в живой и неприметной пустоте.

      Загадка

      постмодернизма в том, что травма

      сознания – спустилась в подсознанья глубину,

      оставив на виду ничто,

      пустое место.

      Но

      дает подсказку нам,

      дает нам новый способ,

      для поиска реальных оснований,

      для новой жизни в новую эпоху.

      Наша травма, не выдает своей причины,

      но тем самым, ее нам с потрохами выдает

      «постмодернистская34 чувствительность», —

      «бесчувственность свидетельствует» прямо,

      что мы живем и подавляем чувства.

      Но до поры не ведаем о том.

      О з р и к. Ну ладно, это всё?

      Г о р а ц и о. Пожалуй,

      хотя, по сути, это только капля, из сундука

      всемирной паутины чувств и смыслов…

      О з р и к. Стоп! Теперь меня послушай.

      Ну ты зануда!

      Даже я все понял.

      Я еле выдержал твои,

      безумно бесконечные

31

«Мир симулякра – это триумф прохладного соблазнения. Экстаз коммуникации с ее прозрачностью и гласностью придает телевосприятию налет порнографичности, порождает пресыщенность информацией». {22}.

32

Симуля́кр (от лат. simulo, «делать вид, притворяться») – «копия», не имеющая оригинала в реальности. Иными словами, семиотически, знак, не имеющий означаемого объекта в реальности {6}.

33

Гамлет: «Мне кажется? Нет, есть. Я не хочу того, что кажется». I / 2. – М.Л.

34

см. М. Эпштейн {46}.