Я не вру, мама. Тимур Нигматуллин

случай? Ты о чем? – прикинулся я, что не понимаю, о чем она говорит, – я не помню.

      Уголок рта Алисы скривился, и она чуть прищурила глаза:

      – Ты мне опять врешь? Ты же знаешь, мне врать нельзя, я это сразу чувствую!

      – Свалилась ты на мою голову, – резко сказал я и повернулся к ней, – че пристала! Не помню! Не помню! Помню! Ты больная дура!

      – Муратов! – раздался окрик Валентины Павловны. – Ты что, совсем совесть потерял? Пяти минут не прошло, а ты за старое! Вон из класса!

      Второй раз за первое сентября я покидал класс. Теперь уже с вещами на выход. Урок про Родину, как вести себя на уроках, как в школе… что вообще можно, а что нельзя, я так и не услышал. Зато увидел все остальное, некоторые, наверное, из школы только один раз в жизни вылетают – на последний звонок! А мне повезло, на первом – два раза!

      За школой курил дядя Наум, держа в руках все ту же сетку с мячами.

      – Да ну ее, – в сердцах кинул портфель я наземь, – не хочу.

      – Кого? – усмехаясь, спросил дядя Наум.

      – Школу эту. То нельзя, другое тоже нельзя. Что можно?

      – Быстро ты сдался, – вновь усмехнулся он, – я вот тоже мячи никак до спортзала донести не могу. Поможешь?

      Мы потащили мячи в спортзал.

      – Еще эта теперь рядом, – не выдержал я, – сумасшедшая.

      – Кто такая? – рассыпая мячи по спортзалу, спросил дядя Наум.

      – Да девчонка рядом села! – пнув мяч в ворота, пожаловался я, – такая странная вообще.

      – Э… брат, – присаживаясь на лавку, вздохнул дядя Наум, – они все странные. Одни меньше, другие больше. Кто-то вообще сожрать тебя готов!

      Я изумленно посмотрел на него. Неужели знает? Когда я проговорился? А слово пацана? Да нет… не мог я. Я ему вообще про Алису ничего не говорил. Папа ее, врач, с меня слово взял. Мама ее, бабушка, тоже. Нет. Не мог. Но дядя Наум ясно сейчас сказал «сожрать готовы».

      – Все помешаны на вранье. Думают, им врут постоянно. Так что… ты, главное, этой Светлане Ивановне на глаза не попадайся. И этим двоим в учительской. Понял?

      – А кто они?

      – Стукачи.

      – Кто?

      – Совет общественности при школе. Активисты. Меня уже заложили. Смотри, ты тоже на примете.

      – Понятно, – сказал я и схватил портфель. По всей школе раздался звонок, и здание ожило. Стали слышны шаги, топот, смех и радостные крики детей.

      – Перемена, – сказал дядя Наум, – пошли на улицу.

      На школьном дворе кучками стояли школьники. Кто-то играл в классики, кто-то чертил кружки мелом. Первый урок в моей жизни закончился…

      – Домой отпустили, – подошел ко мне Иваниди, – щас Даву дождемся и пойдем.

      Дава вышел на крыльцо с Махметовой. Алия была выше него на целую голову, мощнее и плечистей. Но это не помешало ей отдать свой портфель Пиркину. С двумя портфелями в руках Дава смахивал на интеллигентного грузчика или шофера, который за дополнительную плату решил занести багаж до дверей клиента.

      – Да пошел он, – сказал я, – бабник. Сами уйдем.

      Школьники