Панацея. Роман. Илья Александрович Тель

и равнодушных не было и в помине.

      XV

      – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – —

      – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – —

      – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – —

      – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – —

      – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – —

      Сказать, что пламенная, полная страшного здравомыслия новаторская проповедь Матушкина потрясла страну и мир – не сказать ничего.

      Из истории известно: время от времени род людской оживает и переносит великие перемены. А значит, на долю одних поколений выпадает жизнь по инерции, жизнь в привычном мире, жизнь настоящим, являющимся прошлым. На долю избранных выпадает иной жребий – слышать первородное дыхание жизни, ваять облик будущего. Привычнее смотреть на жизнь со стороны, и совсем другое дело – ощущать пьянящую явь беспокойства и тревоги, быть внутри жизни, всеми фибрами души, и каждым нервом, и каждой клеточкой своего существа переживать ее биение, быть частью землетрясения, всемирного потопа, извержения вулкана… быть творцом скончания времен, вдыхать последний, смертный час…

      Настали дни обсуждения плана Матушкина – дни исступления, яростных дискуссий, дебатов с пеной у рта, с рукоприкладством, слюноизвержением, плевками в лицо и поливанием оппонентов водой и соком. Интернет, социальные сети, телевидение, печатные средства массовой информации и, наконец, улицы бурлили, кипели, жили! Исход породил гигантский водоворот комментариев: интересных и тривиальных, глубоких и бездарных, вдумчивых и одиозных, ярких и убогих.

      Как и предупреждал Матушкин, его идея встретила (не) истовое шельмование. Какими только эпитетами не наградили Верховного правителя Российской империи сервильные масс медиа однопроцентников в национальном и глобальном масштабе. Его называли алкоголиком и конченым алкоголиком, преступником и государственным преступником, сумасшедшим и городским сумасшедшим, провокатором, Геростратом, охлократом, «кухаркой, управляющей государством», террористом, паяцем, Петрушкой, висельником, ярмарочным краснобаем, скоморохом, нищебродом, смердом, комедиантом, еретиком, всадником Апокалипсиса, бесом, демоном, адвокатом дьявола, чертом, человеком без души и даже Антихристом, князем тьмы, возжелавшим превратить мир Божий в могильник… Почитатели «Фауста» называли Матушкина Вагнером, а его сторонников – гомункулами.

      Наряду с существительными использовались многочисленные глаголы и прилагательные, подчеркивающие безумное убожество намерений Матушкина. Лидера российской нации обвиняли в порочном стремлении оболванить, одурманить, совратить подданных Российской империи… Помыслы Матушкина определялись как болезненные, поганые, подлые…

      Реакция на обращение Верховного правителя подчеркивала важную особенность языка – склонность