Дальгрен. Сэмюэл Дилэни

Беллоне так сразу и не освоишься. А они тут давно. Если не принимать их всерьез и держать ухо востро, они многому научат.

      – Давно ты с ними? – А в мыслях: я над ней нависаю, но она смотрит так, будто я слишком мал.

      – Да нет, я-то живу здесь. Просто захожу к ним раз в пару дней… как Тэк. Но в последнее время далеко не ухожу. Беспокойные выдались недели. – Она посмотрела сквозь листву. Улыбнулась, когда он сел на бревно. – Ты вечером пришел?

      Он кивнул:

      – Беспокойная выдалась ночь.

      Что-то в ее лице боролось с улыбкой.

      – Как… тебя зовут?

      – Ланья Колсон. А тебя Шкедт, да?

      – Да не зовут меня Шкедт! Я не знаю, как меня зовут. Не могу вспомнить с тех пор, как… Не знаю. – Он насупился. – Бред, да?

      Она задрала брови, свела ладони (он вспомнил остатки лака; значит, покрасила нынче утром – ногти зелены, как ее глаза), повертела гармошку.

      – Шкет – это меня Железный Волк хотел так назвать. А девчонка в коммуне еще добавила «д». Но меня зовут не так. Я ни хера не помню, как меня зовут.

      Верчение остановилось.

      – Как будто крыша едет. Кучу всего забываю. Другого. Есть идеи на этот счет? – И тоже не знал, как трактовать свой упавший голос.

      Она ответила:

      – Я даже не знаю.

      После беззвучного проигрыша он сказал:

      – Ну, какие-то идеи у тебя же должны быть!

      Она порылась в сбившемся одеяле и достала… тетрадь? Он узнал обугленную обложку.

      Прикусив губу, пошелестела страницами. Остановилась, протянула тетрадь ему:

      – А здесь твоего имени нет?

      Список на две колонки, аккуратными печатными буквами, авторучкой:

      – Это что за херня? – запаниковал он. – Тут какой-то Кит с индейской фамилией.

      – Так это твое имя?

      – Нет. Нет, не мое.

      – У тебя вроде есть индейская кровь.

      – Чероки была, блин, моя мать. Не отец. Меня не так зовут. – Он снова посмотрел в тетрадь. – Тут есть твое имя.

      – Нет.

      – Колсон!

      – Моя фамилия. Но меня зовут Ланья, а не Вирджиния.

      – А Вирджиний среди твоей родни нет?

      – Раньше была двоюродная бабка Виргилия. Честно. В Вашингтоне жила, и я ее видела раз в жизни, лет в семь или восемь. А других имен ты не помнишь? Как звали отца?

      – Не помню.

      – А мать?

      – …как они выглядели, но… на этом всё.

      – Сестры, братья?

      – …никого не было.

      После паузы он потряс головой.

      Она пожала плечами.

      Он закрыл тетрадь и нащупал дар речи:

      – Давай притворимся, – и тут ему стало интересно, что там во фрагменте, который после списков, – будто мы в городе, заброшенном городе. И он горит, да? Все электричество вырубилось. Ни телекамер, ни радио, так? И снаружи все про этот город забыли. Отсюда ни словечка не доносится. И сюда ни словечка. Притворимся, будто весь город затянуло дымом, ага? Но теперь даже не видно огня.

      – Только дым, – сказала она. – Давай притворимся…

      Он вздрогнул.

      – …мы