Странные куклы. Владимир Николаевич Кантур

это тебе?

      – Для учёбы. Хочу учиться за их счёт.

      Лёва такую сторону жизни не знал совсем, поэтому от обзываний воздержался.

      – Им же платить надо. Делать чего-то.

      – Вот я сейчас это и делал. А платить – копейки.

      – И чего тебе от этого?

      – Связи. Может, работа. Может, совместительство… Кстати, на выборах тоже охрана нужна.

      – Ну – хрен знает. А можно, чтобы не вступать, а на выборах охранником быть?

      – Не знаю. Сходи, поговори.

      Через неделю я узнал, что заявление о вступлении подали оба. Валентину звонить и спрашивать об этом не стеснялся: я слёту сделал то, что он, со своим подвешенным языком, не смог сделать за всё своё пребывание в нашем городе.

      Следующий шаг заключался в том, чтобы заявить о себе в регионе. Тут была нужна выверенность каждого слова.

      Соображения Дениса относительно партизанских действий противу французов князь слушал внимательно, чуть прищурив свои огненно-быстрые глаза, как будто вглядываясь куда-то в даль из зыбкого полусумрака монастырского овина. Давыдов же, сразу уловив подлинный интерес славного боевого генерала к его словам, все более воодушевлялся:

      – Неприятель идет одним путем, и путь сей протяжением своим вышел из меры; транспорты его жизненного и боевого продовольствия покрывают пространство от Гжати до Смоленска и далее… Что делают толпы казаков при авангарде? Оставя достаточное число их для содержания аванпостов, надо разделить остальное на партии и пустить их в середину каравана, следующего за Наполеоном. Они истребят источник силы и жизни неприятельской армии. Откуда возьмет она заряды и пропитание?.. К тому же обратное появление наших посреди рассеянных от войны поселян ободрит их и обратит войсковую войну в народную…

      – А ведь ты дело говоришь, – раздумчиво произнес князь, и брови его столкнулись у резкой поперечной складки на переносье. – Нынче же пойду к светлейшему и изложу ему твои мысли!

      Письмо я озаглавил: «Работа в Регионе». Это их избиратели, и, не читая, удалить письмо они, вроде бы, не должны. Затем дал стандартную шапку обращения к нужному мне лицу, и начал фантазировать текст. Для поддержки, куклы вытащил из ящика и поставил их за монитором полукругом. Здесь мне нужен был и пастух-гипнотизёр, и путник, и дама с масками. Надо было понять и ощутить персонажа, в которого я вживаюсь, а я не понимал, кто это такой – энтузиаст-партиец. Пока на ум приходили только пионеры из советских фильмов. По факту я был сейчас посредником, но кроме своего рвения ничего предложить не мог. Я писал, перечитывал и переписывал. Вдруг моё письмо стало неожиданным предложением.

      «Благодаря статьям Валентина Геннадьевича, я ощутил надежду на изменение условий жизни в нашем городе. Как житель этого города, я понимаю ситуацию изнутри. Вижу чаяния и опасения простых жителей. Я не берусь судить о других городах региона, но знаю о связях силовых структур с уголовными элементами, хотя и не могу подтвердить это документально. В данной, замкнутой на себе системе отношений власть предержащих граждан, город не в состоянии развиваться как экономическая