Странные куклы. Владимир Николаевич Кантур

как будущему историку в школе при чтении «Войны и мира» Льва Толстого запомнился персонаж, которого звали Василий Денисов. Запомнился потому, что при разборе романа в классе был назван его прототип – Денис Васильевич Давыдов. Этот Давыдов был партизаном из дворян. Для меня понятие дворянин-партизан было равносильно понятию олигарх-слесарь. Рассказывая о нашей Великой Отечественной Войне, образы партизан нам описывали как ушедших в леса колхозниках и рабочих, а так же, как бежавших военнопленных родом из тех же колхозников и рабочих. Людей, выбирающих из двух зол, меньшее. Образ дворянина сюда не вписывался ни под каким соусом. В моём подростковом возрасте никаких компьютеров не было, и я настырно ходил по библиотекам и выпытывал у библиотекарш, какие книги существуют на тему Войны 1812-го года. Одна не старая работница вспомнила, что у них есть в серии ЖЗЛ то, что мне нужно. Это была книга Геннадия Викторовича Серебрякова «Денис Давыдов». Попадание было не стопроцентное из-за того, что книга была художественной, а не документальной, но выбирать не приходилось, и я был вынужден довольствоваться чужим мнением вместо того, чтобы составить своё, основываясь на фактах. Остальное было делом техники: я притащил в эту библиотеку какой-то детектив и по-тихому предложил его обменять на нужную мне книгу. Библиотекарша для порядка повздыхала и сделала обмен – детективы тогда были на вес золота.

      Вспомнилась мне данная история в связи с тем, что, как раз сейчас мне очень хотелось перечитать её ещё раз. Мне нужна была поддержка. Очень. Я боялся. Не было никакого сомнения в том, что я полностью слился с воякой из ящика, и это мне нравилось. С его помощью я отважился на почти невозможное в нашем городе. Какое-то животное чутьё мне говорило, что делиться моими планами нельзя ни с кем. Всё рискованно, шатко, эфемерно. Какая-то отчаянная удаль, не подкреплённая ничем. Но, ведь, этот Давыдов существовал реально, и на Наполеона нападал реально. Нападал он на войско, но подразумевался-то Наполеон. Свалить из города при очевидной опасности я мог всегда. Паспорт, водительские права, шмотки и загашник с деньгами. Первая попавшаяся попутка до железнодорожной станции. В большом городе работу водилы с общагой найти можно. В армейские условия после армии не хотелось бы, но сама возможность спасти свою шкуру была. Кроме того, исследуя биографию Давыдова, я наткнулся на эпизод, когда к ним в семью приезжал Суворов. Он предрёк военную карьеру Денису и штатскую карьеру его старшему брату. Старший брат, Евдоким, вопреки предсказанию, стал военным. Таким военным, что ему надо ставить памятник и писать о нём книгу. Если гений Суворов ошибся, то уж наше местное ворьё и подавно ошибается, оставляя для других лазейки. Это, в какой-то степени, вдохновляло. Короче говоря, книга мне сейчас была нужна, и я стал её перечитывать.

      От редкого Семеновского леска знакомо пахнуло влажной листвяной прелью и грибами.

      Денис Давыдов, ехавший вдоль самой опушки так, что ближние ветки мягко шуршали по киверу, почуяв этот тонкий и