Медные пятаки правды. Евгений Мосягин

Да еще говорит, что он, якобы, протянет этот батальон в «Красной Звезде».

      Замполит молчал, капитан Тарасов смотрел на меня единственным глазом. Я встал и сказал капитану Филутину:

      – Около вашей двери мы стояли вместе с рядовым первой роты Морозовым. И не содействуя, «якобы», старшине первой роты, а по его просьбе мы пришли просить вас заверить увольнительные записки. Сам старшина к вам идти не решился, побоялся. Мне тоже очень не хотелось обращаться к вам, но жалко было солдат, которых ради праздника следовало бы отпустить в город. Когда ваша жена с грубым окриком захлопнула дверь, я сказал Морозову так, чтоб вы слышали, что жена не разрешает капитану подписывать увольнительные. Это все! Остальное, что вы здесь наговорили, мягко выражаясь, ваши неуклюжие фантазии.

      – Замполит! Вы уймите вашего комсорга! А то на него старшина первой роты жалуется, что он, якобы, у него в каптерке хозяйничает. Жалобы на него поступают.

      «Вот те на, – подумал я, – Васька на меня жалуется! Ну и ну! Врет ведь капитан и глазом не моргнет».

      Вчера я поздно сидел в политчасти. Филутин зашел ко мне и пообещал разжаловать меня в рядовые. В ответ я пожелал ему удачи в его намерении. «А черт с ними со всеми! Неужели никогда в армии не закончится эта крепостническая система отношений офицеров с солдатами?» – чертыхнулся я про себя.

      На другой день я дописывал рапорт комбату о состоянии дел в четвертой роте, парторг перебирал свои бумаги, замполит читал «Правду». Открылась дверь и в политчасть вошел комбат. Я встал, парторг и замполит остались сидеть.

      – Ты в какую роту ездил, Мосягин? – спросил подполковник.

      – По вашему приказанию в четвертую роту в Воскресенск. Заканчиваю отчет о поездке.

      – Вот что капитан, – обратился комбат к замполиту, – я думаю наказать Мосягина. Я думаю, – продолжил подполковник по-хорошему глядя на меня, – сотни полторы ему премии дать и объявить благодарность в приказе.

      В политкабинете состоялась недолгая немая гоголевская сцена. Совершенно сбитый с толку замполит недоуменно посмотрел на меня, потом негромко промямлил:

      – Мосягину стоит.

      – Мне доложили, – объяснил комбат, – о результатах Мосягина в Воскресенске. Он там хорошо поработал.

      Вот как судьба играет человеком. Начальник штаба грозится разжаловать, а командир части обещает премию и благодарность.

      В каптерку первой роты я перестал заходить.

      Что же касается премии, благодарности и разжалования, то ни первого, ни второго, ни третьего не случилось.

      Из какого-то очень высокого штаба в стройбат приехал с проверкой очень толстый и очень важный полковник по фамилии Плоткин. Он проверил все, что только можно было проверить в батальоне. Я рисовал портрет маршала Василевского, когда проверяющий с парторгом зашли в Красный уголок. В руках у меня были кисти и палитра.

      – Что, художник? – спросил полковник.

      – Комсорг батальона, – представился