Медные пятаки правды. Евгений Мосягин

И то хорошо – выбрали комсоргов рот. А седьмого января в день Рождества Святого состоялось отчетно-выборное комсомольское собрание батальона. Собрание это было задумано, как показательное на весь Политотдел спецчастей. Я написал «речи» для всех комсоргов рот и подготовил выступления «активистов». Показуха, так уж на всю катушку! Собрание, как и ожидалось, прошло хорошо. Выбрали бюро. Я остался комсоргом, теперь уже не назначенным, а избранным.

      По пути в госпиталь ко мне заезжал старший брат Федя. В октябре его демобилизовали из армии по инвалидности. Все еще мучают его раны. Из Новозыбкова его направили на лечение в Горький. Вечером я проводил его на поезд.

      Праздничные неприятности

      Подошел Новый Год.

      Первого января случилась неприятная история. Как правило, в субботний день накануне выходного или перед праздником командир роты подписывает увольнительные записки, для тех, кому разрешено увольнение в город. А в Новый Год случилось так, что командиры взводов решили отпустить большее число солдат. Подписанных увольнительных не хватило. Надо же так случиться, что я оказался при всем при этом.

      – Видишь, какое дело, – сказал мне Левченко. – Некому подписать увольнительные. Жил бы капитан поближе, можно было бы к нему смотаться. И телефона у него нет.

      Я посоветовал старшине обратиться к начальнику штаба.

      – Видел я его в штабе, по коридору шастал в тапочках. Его подпись действительна.

      Василий замялся.

      – Одно дело, понимаешь, к нему в штаб зайти, а вот на квартиру, не знаю. Там же у него эта гангрена сухопарая, да и сам он еще тот гусь.

      – Другого же выхода нет, – попытался я убедить старшину. – Извинись, попроси, мол, передовики производства просятся в город. Может, шевельнется у него что-нибудь человеческое.

      – А, может, ты сходишь? Все ж ты батальонная личность.

      – Ты что, Василий! Он же меня на дух не переносит так же, как и я его.

      Пока я со старшиной роты вели этот разговор, в коридоре у окошка стояли в запоясанных бушлатах шестеро солдат, ожидающих своих увольнительных. Посмотрел я на них и решил идти к капитану Филутину. Чем черт не шутит, а вдруг согласится подписать увольнительные.

      Вдвоем с одним из увольняемых солдат Андреем Морозовым мы пошли в штаб. Я постучался в комнату начальника штаба. Дверь открыла его супруга.

      – Извините за беспокойство, – обратился я к насторожившейся женщине. – Если можно, передайте товарищу капитану вот эти увольнительные записки. Мы очень просим его подписать их.

      – Никаких ваших записок я ему передавать не буду! Он отдыхает. Ишь, какую моду взяли, на квартиру приходить! Всё ходят и ходят.

      С этими словами капитанская жена захлопнула дверь.

      – Ну вот, видишь, Андрей, жена не разрешает начальнику штаба подписывать ваши увольнительные, – довольно громко, с расчетом, чтобы мой голос услышали за дверью, сказал я обескураженному солдату.

      На