Призраки не лгут. Ларс Кеплер

и Грим решил, что она уехала в “скорой помощи”, сопровождая находившуюся в состоянии тяжелого шока Нину Муландер в больницу.

      Когда Даниель понял, что Элисабет лежит в прачечной мертвая, он мешком повалился на землю. Он путано твердил, что у Элисабет больное сердце, но когда до него дошло, что ее смерть – следствие насилия извне, он словно оцепенел. Руки покрылись гусиной кожей, по щекам струился пот; Даниель едва дышал и не говорил ни слова, когда его на носилках поднимали в машину “скорой”.

      Вытряхнув из пачки новую сигарету, Гуннарссон вышел из лифта и оказался в секторе 52-А психиатрического отделения больницы лена Вестерноррланд.

      Молодой мужчина в расстегнутом белом халате вышел ему навстречу; они поздоровались, и Гуннарссон пошел следом за молодым врачом по коридору со светло-серыми стенами.

      – Я уже сказал вам по телефону и продолжаю утверждать, что допрос вряд ли имеет смысл на таком раннем…

      – Я с ним просто поболтаю.

      Врач резко остановился и несколько секунд смотрел на Гуннарссона, а потом принялся объяснять:

      – Даниель Грим пребывает в состоянии посттравматического стресса. Это тяжелое расстройство психики, которое возникает в результате психотравмирующих факторов…

      – Наплевать мне на это, – перебил Гуннарссон. – Он не набит таблетками под завязку? Не отключился ко всем чертям?

      – Нет, не отключился. Но я не позволю вам встретиться с ним, если…

      – У нас двойное убийство.

      – Вы прекрасно знаете, кто здесь принимает решения, – спокойно перебил врач. – Если я сочту, что беседа с полицейским негативно повлияет на процесс реабилитации пациента, вам придется подождать.

      – Да, конечно. – Гуннарссон сделал над собой усилие и заговорил спокойнее.

      – Но так как пациент сам несколько раз повторил, что хочет помочь полиции, я решил, что вы можете задать ему несколько вопросов в моем присутствии.

      – Весьма благодарен, – улыбнулся Гуннарссон.

      Они завернули за угол, миновали ряд окон, выходящих во внутренний двор, с видом на слуховые окна и барабаны вентиляторов; наконец врач открыл дверь палаты.

      Простыня с одеялом лежали на диванчике, а сам Даниель Грим сидел на полу под окном, привалившись спиной к батарее. Его лицо было странно расслабленным; он не поднял взгляда на вошедших.

      Гуннарссон подтащил к себе стул и уселся перед Даниелем. Прошло несколько минут; Гуннарссон выругался и присел на корточки перед скорбящим.

      – Мне надо поговорить с вами, – начал он. – Мы должны найти Викки Беннет… Ее подозревают в убийствах в Бригиттагордене.

      – Но я… – Даниель что-то прошептал.

      Гуннарссон резко замолчал и стал ждать продолжения.

      – Я не расслышал.

      Врач молча наблюдал за ними.

      – Я не думаю, что это она, – прошептал Даниель. – Она очень добрая…

      Он вытер слезы на щеках и под очками. Гуннарссон пояснил:

      – Я знаю, что вы связаны требованием конфиденциальности. Но вы сможете как-то помочь нам найти Викки Беннет?

      –