Путями ветра. Ольга Казакова

свет несущейся в лазури огненной колесницы.

      Наш путь лежал к острову Быка и Секиры, к острову властителей моря. И вот тогда я всецело предался своей скорби. Мысли мои заполнило все, что я когда-либо слышал о Миносе и его великом дворце.

      О вечные боги моря, молю, помогите мне, но всех более молю тебя, о, великий Дионис!

      Припасов и воды у нас еще хватит надолго, к тому же всех нас голод мучил меньше, чем ужас перед неизвестностью и усталость. Левкитас, время от времени сменявший меня на веслах, смотрел в мою сторону особенно угрюмо, всем был известен его гордый и заносчивый нрав, и я не сомневался, что он сам желал бы облачиться в пурпурный плащ Тесея. Было бы настоящей бедой, если бы между нами теперь разгорелась ссора и на палубу, едва высохшую после бури, пролилась бы кровь. Среди моих спутников, наверное, нашлись бы и другие недовольные, но скрывавшие свою неприязнь подобно Агатарху сыну Кассандра.

      Много веков Крит хранил свои тайны, и ничто минойцы не укрывали столь тщательно, как загадку священного Лабиринта. Жрецы вечности и вечные соперники Эллады, они пользовались своей безграничной властью над морем по договору, некогда заключенному с нашими племенами первым из династии царей Миносов. После его победы равными себе жители Крита признавали лишь царей Нила. Мы же вынуждены платить им немалую дань от каждого корабля, пересекавшего их морские владения, и каждые семь лет отправлять лучших из лучших служить их жрецам в течение года, ибо никому еще не удавалось сразить чудовище Лабиринта.

      Ныне правила островом равная богам царица Пасифая, вдова царя, живущая в прекрасном дворце, вечный Минос же властвовал над душами тех, кто покинул этот мир, отмеряя воздание и награду, которые они заслужили, покинув землю. По истечении срока, до конца которого оставалось десять лет, он вновь должен был явиться на Крит и занять свой трон. Царица же была вечна, как небо, и изменчива, как море, но мы должны были победить ее и освободить Элладу от власти острова чародеев. Вот зачем под звуки флейты Месколпа и плеск волн мы пересекли бездну, чтобы увидать кипарисовые колонны Кносса…

      …и блеск топоров,

      закрывающих вход, к многоцветным палатам ведущий,

      Где своды прохладой полны и покоем…

***

      Глупец Агенор! Он не ведал, что возвращение Миноса из царства мертвых подразумевало лишь, что место покойного царя династии займет его сын, до того времени исполнявший ритуальную роль Минотавра. И так повторялось из поколения в поколение. Если бы знал он правду, разве стал бы он стремиться убить его? Возможно, и стал бы, и не только для того, чтобы вызволить Элладу из морского рабства у Крита, но и в силу неотвратимой угрозы разоблачения.

      Хорошо ли это? Я говорю, достойно ли было выбросить тело царского сына за борт, чтобы выдать себя за него, и каково было наказание, уготованное Агенору?

      Мы, эллины, хоть Кадмон и зовет меня македонцем, все же должны быть благодарны и тому, кто нарушает непреложные законы, жертвуя своей честью ради нашей свободы.

      Знаю,