Азбука чувств. Римма Павловна Ефимкина

Поэтому важно понимать, что мы можем служить божественному началу, проявленному в человеке (как это делали, например, Софья Толстая, Анна Достоевская, жены декабристов), но не должны прислуживать своему партнеру в том, с чем он способен справиться сам (кодировать алкоголика, устраивать на работу тунеядца и т.п.).

      На лекциях, посвященных мужско-женским отношениям, в случае нарушения иерархии системных порядков я обычно говорю: живите, с кем можете, а любите Бога.

      11. Благодарность

      Благодарность – это чувство признательности за оказанное внимание, услугу, сделанное добро, а также внутреннее пожелание добра, способность замечать и отмечать все хорошее, что есть у человека.

      Слово благодарность образовано от глагола благодарить, толкование которого не вызывает особых затруднений: благо – общеславянское слово со значением «добро»; глагол дарить, как и существительное дар, тоже являются общеславянскими и понятны каждому. В буквальном смысле чувство благодарности – плата добром за добро.

      Синоним: признательность.

      Подбирая иллюстрации к чувству благодарности в романе Льва Толстого «Война и мир», я остановилась на двух самых ярких. Обе я уже использовала в качестве примеров для других чувств, но чувства никогда не бывают в рафинированном виде, как правило люди испытывают одновременно букет чувств, как и герои Толстого.

      «Благодарю тебя, Господи!»

      Так, сильнейшее впечатление произвела на меня сцена, в которой Кутузов благодарит Господа Бога за спасение России. В одну из своих бессонных ночей командующий получает донесение о том, что Наполеон покинул Москву. Старый человек не может сдержать слез облегчения, ведь сдачу Москвы Наполеону он принял единолично на свою совесть. Но величие Кутузова в том, что благодарит Бога он не от себя лично, а от всего русского народа: «внял ты молитве нашей».

      Вот этот волнующий момент в романе:

      «Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. <…> Погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.

      В ночь 11-го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.

      В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.

      – Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал. Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.

      – Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.

      – Не может быть сомнения, ваша светлость.

      – Позови, позови его сюда.

      Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть