Азбука чувств. Римма Павловна Ефимкина

прелестной ночи никогда, никогда не бывало.

      Соня неохотно что-то отвечала.

      – Нет, ты посмотри, что за луна!.. Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки – туже, как можно туже, натужиться надо, – и полетела бы. Вот так!

      – Полно, ты упадешь.

      Послышалась борьба и недовольный голос Сони:

      – Ведь второй час.

      – Ах, ты только все портишь мне. Ну, иди, иди. Опять все замолкло, но князь Андрей знал, что она все еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.

      – Ах, Боже мой! Боже мой! что же это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно» (Т. 2. Ч. 3. Гл. II. С. 458).

      Вдохновение, как и другие чувства, передается от одного человека другому. Став невольным свидетелем ночного разговора, князь Андрей «заражается» состоянием Наташи, и с этого момента меняется вся его жизнь.

      «И дела нет до моего существования!» – подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему-то ожидая и боясь, что она скажет что-нибудь про него. «И опять она! И как нарочно!» – думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул» (Т. 2. Ч. 3. Гл. II. С. 458).

      «Страшная противоположность между великим и телесным»

      Вдохновение – это впускание в себя чего-то высшего, того, что вне нас и больше нас; это ощущение духа в себе. Еще один эпизод, в котором вдохновение Наташи не оставляет равнодушным князя Андрея, посвящен визиту в дом Ростовых после бала. Услышав пение Наташи, князь неожиданно ощущает подступающие к горлу слезы от осознания себя частью бесконечного. Его сердце открывается любви, и в этом состоянии «узкий и телесный» человек, каким был князь Андрей (и даже Наташа), чувствует «великое и неопределимое».

      «После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что-то новое и счастливое. Он был счастлив, и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не о чем было плакать, но он готов был плакать? О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?.. О своих надеждах на будущее? Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противоположность между чем-то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем-то узким и телесным, чем был он сам и даже была она. Эта противоположность томила и радовала его во время ее пения» (Т. 2. Ч. 3. Гл. XIX. С. 506).

      «И это что-то было выше всего в мире»

      Наконец, третий эпизод романа также связан с пением Наташи. Это особенно драматический момент, когда Николай Ростов