Дитя Ветра. Савелий Меркулов

на шаг от, завершённое, – и нам пустить искусство в материи либо запереть в расселине миров.

      Нехорошо – черпай возвышение в иных искусствах, перейди на новую грань Себя. Единственное, что не пожелаю – сильнейшая пробуждающая боль: расколоться и потерять любимого; расскажу, не в обиду ёжикам и Лесной Госпоже, в обход неуверенности и Веры в Себя» – сломлен ожиданием.

      Лори – «Знаю» – знает.

      Юна – «Не понимаю» – поминает всем существом.

      Рассказчик – «Знание, ослепляет и утяжеляет чувство. Вершина Чувства – Знание, апофеоз Знания – Чувство. Формируем краткость мыслеформ из лени мозга опыта тела и ощущений 314» – размыслил над тайной мира своего.

      Юна – «Триста четырнадцать, чего?» – уловила знакомое.

      Рассказчик – «Придумали Время – чтоб думать, – не совладали со странствиями мыслящихъ, в душахъ поверья. Возникает неслучавшееся, в самосознании. Отлив у Океана Боли – ловушка Остову Милосердия отъ Острова Любви въ Океане Боли» – упархивает по лестнице абстракции.

      Юна – «Триста четырнадцать, чего?» – хватается за Воздух.

      Рассказчик – «Умереть – сладость во рту. Миг принятия. Вспышка – изумруды во зрачках» – глаза стали зеркалами: девочки видели Душу, себя и каждой – «Свет на грани мироздания. Одно – ничтожное, ничто. Порошок минувшего» – серебро расцветало в локонах – «Лучшее. Худшее. Ушло» – руки покрылись отражением – «Мыслить категориями – мыслить верно и скудно. Меньшего общее – бульон на два супа» – косновение: Хлад серебра – «Забвение. Забытие. Учение. Призвание», – Юна обняла испугавшего и испугавшегося, – «Отказ уйти. Саморазрушение. Стенание. Старание», – Юне холодно, – «Полные золота карманы скрипят и рвутся – исток неминуемъ. Не насладиться: априори. Всё – ничто, всё – Ничто. Упиться вареньем забродившим, уесться героином, укуриться жасмином» – отталкиваетъ замерзавшую – «Что сулишь, Грядущее? Самоубийственно. Лучшее, взываю» – слеза раскалывается, стеклянистая, и обращается водой во пламени Жизни что воплощает Юна – «Любимое. Наилучшее. Найдись», – изникните из памятей.

      Юна сорвала круассан съ Веточки ближайшей – «Вкусно» – с пралине! – «Угощайся» – и подкормила.

      Рассказчик – «Круг замкнут: Жизнь – страдание. Можешь радоваться – и страдать, страдать – и страдать, можешь насытиться – затем проголодаться и вновь страдать, думать о хорошем – и страдать в неугасаемом знании. Уходить стоит лишь отстрадав» – провёл по лицу Юны, угасал и забывался – «Звонила по понедельникам, делилась вожделением, проблемами и скорбью, – женщины умельцы поддерживать иллюзию в разговорах. Изводила, уже тогда – смолчу о прежних выходках; существует одна весомая энергия: Любовь» – запрокинул голову, словно пересытившийся после долгой жажды, и выдохнул Занавес на сцену затянувшуюся излишне.

      Лори свела бровки, ткнула ноготком рассказчику в плечо – «Что с ним?» – и встретила пустоту всеобъемия.

      Юна