Вторая заповедь, или Золотой венец прокуратора. Егор Убаров

как в сугробе. Ведь с твоими подробностями, Сергеич, тут такого «насобирать» можно, что и не принесть и не вынесть не будет никакой возможности. И тогда у нас опять как у Жорика-журналиста получится «полна ж… бочка огурцов»!

      – Вы имели в виду… целый жбан всяких недоказуемых версий, Егор Алексеевич?

      – Ага… ее – жбан значит…

      – А ведь по сути, если разобраться, вы правы! Хоть это и трудно сделать, но нам надо держаться основной, главной линии…

      – Повестке дня нашего сегодняшнего собрания, Сергеич! Это ты в самую точку сказал!

      – Так, может быть, пора закругляться на сегодня, друзья? Мне еще в издательство надо заскочить успеть…

      – Успеешь, Жора! Негоже это – дело на полпути оставлять! Мне вот, ребятушки, портсигар у Сатаны шибко приглянулся, допустим! Ну, тот, что с бриллиантовым треугольником…

      – С символом магического кристалла, Егор Алексеевич? Что ж, я могу понять вас. Вы, наверное, хотите перекурить?

      – А что, разве нет? Уже час толкуем и без перекура?!

      – Терпи, Егорша! Литературоведение – тяжкий труд! А ты… ты погрызи семечек, прошу… держи!

      – Друзья мои, уж если тождество Афрания и Воланда для нас перестало быть тайной, то тогда и разговор Воланда с Левием Матвеем в Москве – это, по сути, беседа двух знакомых прежде людей!

      – Ты еще скажи: «близких друзей»!

      – Ну, нет… конечно же. Но… персонажей, которых объединяет некий общий секрет!

      – Александр Сергеевич, а если представить себе совсем уж почти невозможное: предположить, что Афраний, рапортуя о том, как ловко он выполнил приказы Пилата, рассказал ему не всю правду…

      – А ведь я ждал, ждал от вас этого вопроса, господин журналист! Рано или поздно вдумчивый и внимательный читатель вынужден озвучить и такую «невероятную» версию истории погребения учителя! И вполне вероятно, что тогда вечером в грозу все происходило совсем-совсем иначе! Интересно, а что Афраний утаил от наместника? И тут у читателя могут возникнуть удивительные эпатажные подозрения. Я уверен, что и у этой версии найдется немало сторонников…

      – А сам Пилат? Он все-таки догадался об этом… позже?

      – Вполне вероятно, Георгий! Памятуя о том, как сложно, туманно и двусмысленно выражают Пилат и Афраний свои мысли…

      Хотя, правды ради, обязан признаться вам, друзья мои, что в свое время по здравому размышлению я был вынужден отказаться от рассмотрения такого невероятного витка развития сюжета романа. Абсолютно не объясняющая сути всего произошедшего версия! И при этом полностью перечеркивающая саму основную логику произведения. По сути, тупиковый путь или псевдофилософский лабиринт без всякой возможности выбраться из него. Георгий, надеюсь, вы верно поняли мои слова?

      – Разумеется, профессор! «Карфаген должен быть разрушен». Не так ли, Александр Сергеевич? Но при этом они… эти двое, как бы… прекрасно понимают друг друга?!

      – Ага! И при этом еще и перемаргиваются! У меня, профессор, есть один вопрос к тебе: вот как ты думаешь, эти черти-заговорщики…