Расеянство. Братья Швальнеры

Разграбили дом председателя за два часа. Его самого избили до полусмерти – хорошо, что не убили. Следователь же приехал только через сутки после случившегося. Понятное дело, что никаких следов не осталось, и никто из колхозников ни в чем сознаваться не спешил. И не потому что ответственности боялись, совсем нет – просто если бы сознались, пришлось бы отдавать награбленное, а это в планы лихоимцев никак не входило.

      Только Кузьмич, выходя от следователя, не досчитался среди его сегодняшних посетителей одного человека, который грабил бойчее всех, а теперь спрятался куда-то – Степки-конюха.

      Степан же на следующее же утро после ограбления председателя решил отправиться покорять райцентр. Приехав в город, первым делом отправился… конечно, в дом досуга. Деньги жгли карман, и не спустить их на какую-нибудь городскую красавицу было ниже гусарского достоинства.

      Явившись в дом досуга, ударил толстой пачкой сотенных купюр по столу перед администраторшей и скомандовал:

      – А-ну, подавай мне самую красивую, что тут у вас есть.

      Администраторша уже знала, кого пригласить.

      Настена явилась в красном кружевном белье – глаз не отвести. Мало того, что сама красавицей была редкой – родительские гены сделали свое, без преувеличения, замечательное, дело, так еще и обмундирование сегодняшнее не позволило пройти бы мимо даже трупу. Молодой, пышущий здоровьем организм Степана среагировал на столь же молодой и здоровый организм Насти, встретились сначала их взгляды, а уж потом и генофонды – да причем между первой и второй встречами ладно, если несколько секунд прошло. Администраторшу чуть током не ударило от соприкосновения двух перезаряженных частиц.

      А их било – дай дороги! Причем до самого вечера! Уж так молотило, костей не соберешь. «Уж сегодня-то Настена все денежки до копейки отработает, изъездит ее этот молодец», – злобно перешептывались девахи в курилке. А ей все ничего! Вечером вышла, воды попила – и опять за работу, в «ночное»! Стахановка! Многостаночница!

      То-то и вышло, что воротился Степка в родное село к ночи. Кузьмичу не спалось – стоял, повиснув на плетень у своей калитки.

      – Где шлялся?

      – О, здорово, дядь Юр, чего не спишь?

      – Где шлялся, спрашиваю?

      – Не поверишь! В городе был! В доме досуга ихнем!

      – Ишь ты! Ну и как там? Как шлюхи?

      – Зря ты так, дядь Юр! Очень даже справные девицы. Особенно одна – Настька-Машинистка, что раньше в городском суде служила! Огонь! Ммм!

      – А слюни-то распустил! Неужели лучше наших?

      – Ага!

      – Врешь!

      – Точно. Женюсь, наверное.

      – Чего?! Я тебе женюсь! – замахнулся на парня Кузьмич. – Вон вишь у Маньки свет горит?

      – Ну.

      – Весь день про тебя спрашивала.

      – Ну и чего?

      – Чего-чего, дурень! Ступай! Сравнишь! И подумаешь, на ком жениться-то надо!

      Много ли парню надо?! Хохотнул, молочка парного испил – и снова в бой, нечего, понимаешь, Настькам всяким уступать! И Кузьмича-старика порадовал,