Невеста Перуна. Наталья Ладица

где же нынче довелось ночевать, и замер в недоумении. Это же покои Аскольда! Точно такие, как он помнил в своём сне. Вон, даже остатки их трапезы по-прежнему стоят на столе. Ой-ли, сон ли то был?

      Еле слышный шорох заставил боярина вздрогнуть… Нет, буквально подскочить от неожиданности, стремительно обернуться… На соседней лавке, в самом тёмном углу сидел НЕКТО. Вадим замер, вглядываясь в темноту и, конечно, не узнавая того, кого его глаза различали только как большое чёрное пятно. Полно, да человек ли это? Может, дух нечистый? Вдруг послышался хрипловатый смех:

      – Да, боярин, а ты, оказывается, горазд пить.

      У Вадима отлегло от сердца. Князь Аскольд. Впрочем, кого ещё он думал здесь встретить?

      – Как здоровье, боярин? Водицы испить не желаешь?

      Молчание в ответ. Не желая говорить, Вадим пристально, до рези в глазах вглядывался в то, что виднелось там, в углу. Отчего-то было страшно – до рези в животе, до противной дрожи коленях. Как чадо неразумное, проснувшееся от страшного сна и вместо знакомых с детства покоев очутившееся вдруг в зловещем, укутанном тьмой царстве, где из особо тёмного места на тебя вот-вот кинется… Кто? Анчутка? Бабай? Змей Горыныч? Сам владыка мёртвых Ний? Большинство детей в таких случаях с головой зарывается в одеяло в надежде, что опасность не заметит, проскользнёт мимо, улетучится. Не таков был в детстве Вадим, который продолжал упрямо таращиться, оборачиваясь на любой звук, но не упуская при этом из вида опасного места. Чтобы, значит, с открытыми глазами встретить врага. Младшие братья почитали это за великую храбрость. Истина же была в том, что мальчишкой он просто боялся не увидеть, что происходит. Ужасно боялся.

      – Впрочем, не обо мне речь, – раздался тот же голос. – Другой встреча эта надобна.

      Чуть в стороне вдруг появилось небольшое облачко. Светящееся серебристым светом, оно разрасталось, становилось ярче, наливалось непонятной спелостью. Будто лунный отблеск спустился с небес в покои аскольдовы. Из мрака выступили лавки, столы, сундуки, прочая утварь. Даже черты князя уже ясно можно различить. Повеяло холодом – совсем как зимой в неожиданно открывшуюся дверь. Вот серебристое облачко вытянулось в гигантский кокон – словно у гусеницы, но размером с человека – стало плотнее, явственней. По низу побежали всполохи багряного пламени. Точно завороженный Вадим следил за настоящим волшебством – как снежный кокон, пронизываемый багряными молниями, вдруг рассыпался, явив прекрасную Деву.

      О, что это была за красавица! Черты лица совершенны – высокое чело, брови точно крылья птицы, длиннющие ресницы, упругие щёчки, губы нежные, как лепестки шиповника. Превосходная, ладная фигурка буквально светилась сквозь тонкую рубашку, вышитую по подолу багряною нитью. А волосы… Предки великие, что за волосы! Цвета воронова крыла, они плотным плащом покрывали прелестные плечи и спину, спускаясь до самых колен. Кажется, если целый кувшин скатного жемчуга высыпать в эти волосы – все до единой жемчужинки