Угрюмое гостеприимство Петербурга. Степан Суздальцев

теперь, что вижу? – Страх!

      И гусары в модном свете,

      В вицмундирах, в башмаках

      Вальсируют на паркете!

      – Вы слишком строги к нашему поколению.

      – Но ведь и правда, – грустно произнес Владимир Дмитриевич, – вы поколение беззаботное, шальное, иное дело – наш безумный век, где долгом и отвагой человек спасал от гибели Отечество родное.

      – О, дядя, да и вы поэт! – воскликнул Дмитрий.

      – И правда, на старости лет стихами заговорил, – засмеялся Воронцов. – Какие планы на сегодня у тебя?

      – Я думал быть с визитом к Ланевским, – лукаво улыбнулся Дмитрий.

      – Повеса! – ласково сказал граф. – Неужто снова загорелся страстью к Софье?

      – Я, право, не спешил бы говорить, – оправдывался Дмитрий, – а впрочем, к чему скрывать от вас? О да! Она обворожительна, не правда ль?

      – Ты прав, дружок, Sophie est véitable angeè[25], – сказал Владимир Дмитриевич, – но берегись: пока ты был в отъезде, к ней стал бывать Константин Болдинский. Как я заметить мог, его намерения серьезны.

      – Не более серьезны, чем мои.

      – Ах вот как? Так ты решил жениться?

      – Я подумал… – Дмитрий замялся.

      – Не рановато ли – без малого в двадцать один год?

      – Поймите, дядя: я, кажется, влюблен!

      – Влюбленность – вещь благая, но запомни: последствия плохие могут быть, – назидательно произнес Владимир Дмитриевич. – Ведь если ты не женишься на Софье…

      – Женюсь на ней, коль это будет должно! – воскликнул Дмитрий. – А Костя – он мой друг, он все поймет.

      – Друзья – прекрасно, но это – дело чести. А честь не знает ни дружбы, ни любви, – сказал граф. – Ступай, дружок. Мой привет Ланевским. Нет, подожди. Вот сто рублей – чтоб в следующий раз не встал из-за стола ты должником.

      Дмитрий поблагодарил дядю, заглянул в кабинет, где написал письмо Роману Балашову, после чего отправился к Ланевским.

      Глава 7

      Друзья за чашею, соперники в любви

      Отныне вас врагом своим считаю,

      Свою перчатку вам в лицо бросаю.

      И в ужасе передо мною трепещите,

      Коль жизнью хоть немного дорожите.

От автора

      Ланевские жили на Мойке, в двух шагах от дома Воронцова, и Дмитрий решил предпринять короткую прогулку.

      В дверях его встретил дворецкий Порфирий и проводил в гостиную. Там были княгиня Анна Юрьевна, Мария, Софья и – Константин Болдинский. Они о чем-то оживленно беседовали.

      – Граф Дмитрий Григорьевич Воронцов! – объявил Порфирий, после чего Дмитрий сразу вошел.

      Дамы учтиво его приветствовали, Болдинский сдержанно поклонился. До того как граф вошел, он о чем-то увлеченно рассказывал хозяевам, но теперь потерял мысль, сбился и сидел молча. Дмитрий выразил свое восхищение давешним балом и заметил, что его виновница была необычайно хороша.

      – Что, впрочем, естественно, – добавил он, – ведь вы, Софья Михайловна, всегда были прекрасны. И теперь, вернувшись из Парижа, я сожалею лишь о том, что столько времени провел в разлуке с вами.

      – Благодарю

25

Софья – сущий ангел (фр.).