Лики Богов. Тара Роси

буркнула златовласая, не открывая глаз.

      – Коли не люб тебе, то, может, я его подпущу ближе?

      Омуженка резко перевернулась, встав на четвереньки, в одно движение оказалась нос к носу с лучницей.

      – Токмо попробуй, я тебе косы повыдёргиваю, – прошипела Демировна.

      – Нет, ну что ты за баба такая? – рассмеялась Радмила, ударив подругу по плечу. – Ни себе, ни людям. Какого Лешего тогда ты его посылаешь в коий раз? Ты не думала, что он махнёт на тебя рукой да выберет другую?

      – Пусть, – тихо ответила Умила, а потом, посмотрев в огненные глаза лучницы, добавила: – Токмо не тебя. Ты аки сестра мне, коли выйдешь за него, я потеряю обоих.

      – Не понимаю, почему ты за него не идёшь? – нахмурилась Радмила.

      Умила села напротив, шмыгнув носом, выдавила:

      – Когда он первый раз замуж позвал, мы ариманов теснили. Я поначалу обрадовалась очень, да решила повременить, война ведь.

      – Ну, а опосле? – не понимала Радмила.

      – Опосле указом Великого князя нас сюда отправили, – вздохнула златовласая.

      – Так, вас бы с Баровитом не отправили, – не видела сложностей подруга. – В Кинсайе* вас бы волхв обвенчал, да Демир Акимович в Камул* отправил.

      – Ага, – грустно усмехнулась омуженка. – Ещё в Византии, тесня арабов, я поняла что такое «вовремя оказаться рядом». Опосле Аримия – два лета* страха за жизни близких. Мара ходила за каждым, да не один раз я спасала жизнь ему, тебе, брату, отцу… да друзьям нашим.

      __________________________________________________________________

      Кинсай*– город Великой Тархтарии.

      Камул* – город Великой Тархтарии.

      Лето* – год (в летоисчислении славян 9 месяцев по 40 или 41 дню).

      Могла ли теперича я спокойно вернуться домой, зная, что вы здесь главы под мечи османские подставляете? Отказ отнял у меня последние силы да надежду на счастье с Баровитом… Мы витязи, Радмила, вся наша жизнь – война. От одной токмо мысли, что могу потерять кого-то из вас, моё сердце сжимается, раздаётся болью. Потому я всегда буду рядом, найду в себе силы радоваться счастью Баровита, смирюсь с тем, что по его хоромам будут бегать не мои чада. Найду продолжение в племянниках. В том будет моя отрада.

      – А в старости? – робко пролепетала лучница.

      – А будет ли она, старость-то эта? – ухмыльнулась Умила. – Я столько раз была одной ногой у Мары, что уж не верю в свою долгую жизнь.

      Девушки затихли, погружаясь каждая в свои мысли. Деловито щебетали пташки, прячась в резной листве, изредка била хвостом рыба, разгоняя круги по водной глади. Молчание прервала дочь воеводы, хитро прищурившись, окинула собеседницу любопытным взором.

      – А чего ты про Баровита спрашиваешь? Как же тот зеленоглазый красавец златовласый?

      – Злат, – грустно улыбнулась Радмила, – снился мне давеча… А чего он? Ухаживал, растеребил мне душу, спутал мысли, а опосле наши дружины разошлись… Был он да нету.

      – Я же видела, как вы шептались, – не унималась подруга.

      – Да