Могильщик. Ф. Ибраева

у Саны исчезли. Зато родилась новая причуда. Два месяца она вынашивала бессмысленную идею: «хочу посмотреть ему в глаза», «хочу выцарапать ему глаза». «Ему»это водителю, не справившемуся с управлением ржавой колымаги. Почему нет, если встреча с виновником ДТП поможет ей пережить горе? Я солидаризировался с идеей. В конце концов, за поцарапанное лицо в тюрьму не сажают. Тяжкий вред мужику причинить не сможет, выпустит ярость натурально, успокоится. Мне Сана отвела роль секунданта.

      Страдания Саны не притуплялись. Она опасно изменилась. Взрывалась из-за ерунды, истерила по малейшему поводу, не выбирала выражений в разговоре со Взросликом. Появилась привычка закатывать на мгновенье зрачки вверх. Сидим, болтаем, возьмет и закатит зрачки вверх. В такие моменты я сильно сомневался, в адеквате ли она. Лучше бы вернулась к эпатажу, к зеленым бровям, к белому балахону. Тогда, летом, она была естественной. Предложил было для хохмы накрасить брови в яркий цвет, дуэтом пройтись по проспекту. Грубо загасила инициативу.

      Больно и обидно за девчонку, за парня. Нелепо погиб. Года не прошло, как устроился на работу, возвращался рано утром с ночной смены. Прошла гроза, обходя огромную лужу на тротуаре, вышел немного на проезжую часть. Сзади, на совершенно пустынной улице, его стукает бампером Лада-Самара аккурат под колени. Падает спиной на капот, вырезает головой на лобовом стекле овал с четкими краями, по краям овала стекло даже не потрескалось, скатывается вниз, под колеса. Единственное утешение – парень не понял, что погиб. Ушел за секунды, не мучился, истекая кровью, задыхаясь. Не успел, хотя бы мысленно, попрощаться с семьей. Не было секунд сожалеть, что впереди у него нет шансов. Водитель крепко «постарался», чтобы так сложилось жизнь парня.

      В историю с ДТП затянуло и меня. Не затянуло бы, если бы Санкин отец не огорошил, я был в гостях у них: «Виноват пешеход, не водитель». Что?! «В ГИБДД знакомый посмотрел бумаги. Виноват пешеход, не водитель. Прошел ливень, да, но хоть по колено в воде, надо было идти по тротуару». Но не этим заявлением отправил в нокаут, а тем, что добавил: «Знакомый сказал, что это обычная история, у них принято валить на погибшего, его всё равно не вернуть».

      Подлость официальной версии лишила меня дара речи, Сану – разума. Она резко стукнула по столу кулаком. Вскрикнув от боли, нечаянно смахнула бокал со стола. Коробку сока в стену швырнула уже осознанно. Резкие движения – старт детонации гнева. Что-то ёще могло полететь в стену, если бы отец не перехватил её руку, насильно бы не вывел из кухни. Было слышно, как тащил Сану на второй этаж, запер в спальне на ключ.

      Вернулся в кухню, сел напротив меня, продолжил ровным тоном разъяснять отношение ГИБДД к этому ДТП: «Этот случай – не первый, не последний. Принято валить на погибшего. Водитель не уехал с места ДТП, ему это зачли. Ему всего двадцать четыре года. Ушлый малый, время зря не терял, подсуетился, оперативно выяснил, из какой семьи погибший, что некому хлопотать, мать на инвалидности по психзаболеванию,