Палата 6. Александр Устимин

палаты, можно увидеть тот же интерьер. Разница только в населении. В шестой палате содержатся новички и больные в остром психотическом состоянии, в остальных – пациенты на пути к ремиссии.

      Их объединяет криминальное прошлое – все попали сюда из тюрем, по решению суда, для прохождения принудительного лечения. Или же из больниц более строгого режима – спец-интенсивов. К слову, наши пациенты признаны опасными для себя и окружающих. У нас тут строгий режим, если проводить аналогию с тюрьмами.

      «Ого, у вас, наверное, серьезная охрана?» – спросите вы. Отнюдь. Территория больницы открыта – через хлипкий шлагбаум может пройти кто угодно, его охраняет лишь ангедоничный алкоголик. Вышки, ФСИН, тройной забор, овчарки – прерогатива спец-интенсивов, где создан особый режим для особо опасных – если проводить аналогию с тюрьмами. Наша же больница стандартная, областная. Такие в каждом городе есть. Отделения разные: детское, женское, для немощных, для военных, для наркоманов и вот наше – с преступниками.

      Отделение рассчитано на сорок восемь мест – примерно столько же всегда занято.

      Сама больница расположена в пригороде города N, на окраине села Горшкова. Местные нашу больницу не боятся: в течение дня на ее территории можно увидеть мамочек с колясками, собачников и прогуливающиеся парочки. Что-что, а воздух здесь чистый. Да и все понимают, что зачастую именно нашим пациентам нужна защита от общества, а не наоборот.

      …Дрон, пролетев над больницей, увидит множество ветхих зданий, хаотично, как мышление шизофреника, разбросанных по утопающей в зарослях сорняков и ясеневой поросли территории. Но это летом, а сейчас повсюду только унылый снег и ветхие здания на нём, как сараи.

      Вот этот двухэтажный барак из навоза и соломы – пятый корпус. Наше отделение занимает в нем первый этаж. Вот наша парковка. Красивые дыры в асфальте, не правда ли? Банальное сравнение с хорошим бельгийским сыром будет уместным. Такая фактура поверхности наблюдается на протяжении трех километров единственной дороги, ведущей к больнице. Знаю, тут можно бы добавить и описание мощной тряски, которая выбивает из тела все легкие фракции, но через несколько минут начало рабочего дня, надо успеть показать остальное.

      По дорожке из треснутой плитки мимо облетевшего каштана пройдем в подъезд. Стойкий запах мочи? Нет, сюда не ходят маргиналы – испарения идут от матрасов: они сушатся здесь, когда на улице дождь. У многих больных недержание. Все-таки психика связана с соматикой.

      Вот и матрасы – развешаны на перилах, разложены на полу возле батареи. Тонкие тюфяки, набитые текстильными отходами. Обивка в полоску давно протерлась, и из дыр, как силикон из разбившейся суицидницы, лезут комки разноцветных ниток. В этих дырах больные прячут запретное, а мы их шмонаем. Я находил в таких матрасах наркотики, бритвенные лезвия, лекарства, связанных ниткой сушеных тараканов, куклу вуду…

      Кроме матрасов подъезд набит всяким «полезным» хламом. Вон в том углу, например, стоит коробка с вещами санитара Толика, в ней