Смесь. Вячеслав Ерлыченков

ярусы, а люди топтали то, что по-прежнему называлось землей. Девушка прошла так близко, что одна огненная прядь скользнула по щеке молодого человека, оставив на ней алый румянец. Матвей мог коснуться руки незнакомки, но мгновение ушло, и многоликая толпа развела их по разным полюсам.

      Обычно Матвей возвращался с работы одной и той же дорогой. В маршрутизатор на запястье он заносил заученные наизусть координаты и необходимое время прибытия.

      «Маршрут построен» – сообщал ледяной женский голос в наушнике и выдавал четкие инструкции о передвижении. Человеку оставалось лишь послушно следовать командам.

      «Триста восемь шагов в указанном направлении».

      «Отсчет пошёл».

      «Вы превышаете допустимую скорость».

      «Скорость в пределах оптимальных значений. По прибытию в пункт назначения необходимо провести внеплановую калибровку длины шага и средней скорости передвижения».

      «Через двести шагов поверните направо».

      Этот голос знал каждый человек в городе. И мало кто, смел его ослушаться.

      Глобальная сеть беспрестанно и безошибочно строила маршруты для всех и каждого. Люди ходили по расписанию, словно поезда или самолёты. Никто не опаздывал, никто не задерживался. В этом мире величайшим грехом было сойти с маршрута и помешать ближнему своему, достичь желанной цели в нужный момент времени. В лучшем случае самовольничество заканчивалось твоим опозданием, а в худшем опозданием ещё кого-то. И тогда будь добр выплати солидный штраф и ещё более солидную компенсацию пострадавшему, или, не дай Бог, пострадавшим.

      В тот день, когда Матвей встретил незнакомку с огненно-рыжими волосами, он шёл другим, новым маршрутом. Тимур – его друг по институту – праздновал тридцатилетие. Гости собирались в ресторане «Неон» на другом конце города. Матвей никогда не был в этом районе. Полчаса он провёл в метро, а когда вышел, занял «забронированное» место в человеческом потоке. На улице было так же душно, как и в подземке. Матвей чувствовал на себе обжигающее дыхание других пешеходов и сам дышал в затылок впередиидущей женщины.

      По правую руку от себя, в параллельном потоке, Матвей заметил Сергея. В институте того прозвали Профессором за очки в массивной оправе и незаурядную память. Лет десять назад, когда на руке вместо компьютера, люди всё ещё носили обыкновенные часы, Матвей мог бы запросто прибавить шагу, перестроиться и хлопнуть приятеля по плечу. Они дошли бы до ресторана вместе, болтая по дороге о всякой ерунде. Но сейчас это было невозможно. Просто невозможно. Профессор был вроде бы совсем близко, но в то же время слишком далеко.

      Когда стальной, нетерпящий возражений голос в наушнике приказал повернуть направо, навстречу хлынул другой поток людей. Матвей поджал плечи, чтобы никого не задеть. Вывеска «Неон» уже маячила на горизонте, соревнуясь в яркости с алым крестом областной больницы. В этот момент он и увидел её. Пульс Матвея сбился, как и ритм шагов.

      «Скорость ниже допустимой».

      «Достигнуто критическое значение».

      Матвею наступили на пятку. Вздрогнув,