Клуб. Мефодий Хмуров

смыслит? Ведь у него что ни день, то – посмотри! загибай пальцы, раз–два–три, – кофеин, сахар, никотин, трансжиры, этиловый спирт.

      Все–таки что–то есть в этом странное и заставляющее задуматься – нет ни одного случая летального исхода при употреблении марихуаны, зато те же трансжиры (которые твой сосед уминает в форме чипсов под гулкое сопровождение телевизора) влияют на развитие сердечно–сосудистых заболеваний, рака, диабета, болезни Альцгеймера.

      А знаешь, где содержится эта дрянь? Да везде – кондитерский жир, молоко, печенья, хлебные изделия. Все это продается в открытую, и я не припомню ни одного государства, где за это тебя бы упекли за решетку.

      О, не пойми меня неправильно, марихуана обладает своими негативными эффектами. От нее, например, очень хочется спать, и с утра курить марихуану как–то не всегда хочется. Но если выходной, то – что ж, с божьей помощью. Впрочем, с марихуаной и работается замечательно, а про занятия спортом вообще молчу. Аппетит благодаря этой штуке здоровый, главное контролировать себя.

      Да о каком контроле я говорю… Тыкаю в Агнессу, плююсь в Агату, а попадаю в тебя – в тебя, мой подпорченный дружок с кружкой. В кружке – кофе, молоко и сахар. Благо корпорации придумали таблетки, которые помогут тебе избавиться от симптомов…

      –

      Ланч. Мы, как и полагается, обедаем нагишом – значит, повторюсь, я здесь – кто–то вроде тени, кто–то вроде никого. Одним словом, наблюдатель, да…

      В стеклянных стаканах – вода. В керамических белых тарелках – стручковая фасоль, цельнозерновой хлеб и небогатый набор фруктов: яблоки и мандарины.

      Груди девушек шевелятся в такт щелканью их челюстей. Мы все еще животные, мы все еще вырабатываем феромоны, отращиваем волосы на ногах, лице и в паху. Мы, по какой–то неясной причине, до сих пор не добрались до тoго, чтобы редактировать свое ДНК. Все еще неспособны выжить в космосе без скафандра, даже в воде дышать все еще не можем.

      К тому же у нас до сих пор есть разделения на пол, а еще разделения на расы и прочие деления. Их вообще–то придумать можно достаточно много.

      – Я так и не понял, если я отхвачу лезвием себе хрен, я останусь парнем или нет? – поинтересовался я у ребят с набитым ртом.

      Агнесса запустила руку в свои густые черные волосы.

      – А с каких ты решил, что ты вообще парень? – резонно заметил Лев. – То, что у меня меж ног болтается сосиска, не говорит обо мне вообще ничего.

      – Как минимум это говорит о том, что эта сосиска у тебя есть, – возразила Агата, – Как у меня с Несси или у Барбы есть грудь, ну, просто атавизм.

      Лев покачал головой и поудобнее перехватил вилку. Я уставился на него.

      – Только не начинай. Ни ты, ни вообще кто–либо обо мне не может сказать больше и правдивее, чем я сам.

      – Зависит от тoго, что ты понимаешь под правдой, – вклинилась Барбара.

      Свет упал на стол, проник сквозь разбитые окна и обшарпанные подоконники. Гладил меня по руке.

      – Газеты лгут. Правды нет,