Докричаться до небес. Лана Муар

а Лиса с Воронцовским уехала показания давать.

      – А ты тогда чего здесь?

      – А где мне еще быть, если ты непонятно где шарахаешься?

      – Ой, вот только не надо, ладно? – я всучила ему в руки свою сумку и стала снимать куртку. – То, что ты старше, не означает, что я буду перед тобой отчитываться.

      – Был бы нормальный, ни слова бы ни сказал. А так…

      – Он нормальный, – мне уже стало ясно, что Ромка сейчас подсядет на тему нравоучений, и придется пререкаться до тех пор, пока ему это не надоест, или я не соглашусь с его точкой зрения.

      – Ну да… Давно у нас нормальные ночью бухими по гостям шляться начали?

      – Ром! Если бы ты не стал его лупасить с порога, мы бы просто поговорили, и я его отправила домой. А так – сам виноват. Надо рассчитывать свои силы.

      – Я не куплюсь.

      – А я и не собираюсь тебе льстить. Как будто не видел, в каком состоянии он пришел.

      – Мне важнее в каком состоянии была ты, а не он! – Ромка забрал номерок у гардеробщицы и потопал за мной к зеркалу. – Если еще раз припрется, втащу так, что потом надолго дорогу забудет!

      – Ромка, хватит! – я быстро поправила волосы и развернулась к брату. – Мне он нравится, тебе нет. Я это уже и так поняла. Давай каждый останется при своем мнении?

      – Дурында. Навешает тебе лапши на уши, а ты потом опять будешь реветь.

      – Не буду. А если и буду, то сама попрошу тебя ему втащить.

      – Как будто я спрашивать буду.

      – Вот и договорились. И еще. Фил сказал, что позвонит.

      – Бесполезно… – Ромка махнул рукой и насупился. – Предки-то хоть твоего нормального не спалили?

      – Не спалили. Он ушел минут через сорок после тебя.

      – Хоть где-то мозгов хватило. Стой.

      Ромка выковырял маленькую пушинку, запутавшуюся в воротнике моего свитера, показал ее и беззлобно выдохнул:

      – Пойдем, курица.

      Вообще, у меня самый лучший брат. И хотя с детства в мою сторону частенько летят эпитеты вроде дурынды, той же курицы или мелкой (хотя я и родилась всего на полчаса позже), меня это не обижает – Ромка всегда бурчит с позиции старшего, если его сестрёнка «косячит». Но в то же время я знаю, что он лучше всех понимает и чувствует все, что со мной происходит. Близнецы, одним словом. Сколько себя помню, Ромка всегда приходил, если я начинала хлюпать носом, сидя у себя в комнате. Вроде и не слышал ничего, а уже стоит в дверях с ворохом платков в руке:

      – Эй, ты чего?

      И чем старше мы становились, тем смешнее оказывались «последствия» близнецовости. Когда у меня начались месячные в первый раз, Ромку крутило едва ли не также, как меня. Словно все, что чувствовала я, дублировалось ему, а в ответ мне «прилетали» его ощущения и настроение. До сих пор не могу понять как это работает, но в семнадцать лет мы договорились, что всегда держим мобильный под рукой и эксперименты с алкоголем по одиночке не производим. Если перепьет кто-нибудь один, то потом