Игра в реальность. Егор Сергеевич Хаванов

отец сошёл с ума. Он сейчас на веранде с другой стороны сада и очень странно, что сегодня спит, как убитый. Обычно ночью ему видятся нечисти, и он не выпускает из рук арбалет. По мне, так он сам уже превратился в нечисть. Я очень боюсь его, поэтому ночью убегаю сюда, – ответила она тихим голосом.

      – Не пробовала сдать его инквизиции? – шепнул я ей на ухо.

      – Что? А ну замолчите Генри. Это же мой отец! – тихо вспылила она, резко обернувшись и отпятившись назад.

      – Вы ангел! – сказал я, сделав шаг к ней.

      – Не говорите мне такое. Мне противны подобные слова. Поспешите уйти, – настаивала она, сделав два шага назад, словно я был какой-то маньяк.

      – Ладно уйду. Даже яблок перехотелось, – буркнул я и, не оглядываясь, пошёл искать Дарла, надеясь, что он еще не успел попасть под стрелы безумца.

      Долго искать друга мне не пришлось, он, напуганный до смерти, свистнул с белого каменного забора усадьбы. По дороге в кубрик Дарл в красках поведал мне, как его чуть не пристрелил обезумевший хозяин усадьбы, а я, в свою очередь рассказал ему о сказочной встрече с Беатрис. Когда я рассказал ему про нее, вдруг защемило сердце, и я решил, что как бы мне не был близок этот друг, он не должен знать слишком много. Да. Я никому не доверял, иногда даже не верил своим же воспоминаниям, тысячекратно проверяя их, прежде чем побожиться.

      Желание ходить в этот сад сначала полностью отпало. Да, она симпатичная девочка, но странная, – думал я.

      Но нет же. Вскоре мне стали сниться сны, где я обнимаю её, чувствуя её тепло и то, как она вздрагивает от моих прикосновений. Самыми трогающими были сны с продолжением той встречи в саду, где я уже не был испуган, а скорее, напротив, уверенно стягивал с неё её белую полупрозрачную сорочку и ласкал прекрасное, освещенное светом Луны, тело. Я понял, что влюбился в неё! Желания вскоре перестали давать мне спать, и я, уже один, хоть и было чертовски страшно, стал посещать тот сад, подглядывая за ней.

      Ночью при свете Луны она бегала по саду в одной сорочке и напевала что-то невнятное. Бывало так, что она просто грохалась на траву и рыдала. Я хотел подойти к ней и прижать к себе, но всё никак не решался.

      Спустя месяц таких подглядываний я расслабился и практически ходил за её спиной. Наверное, она уже стала догадываться об этом, но мне было всё равно, ведь я осознавал, что наставало время открыться ей.

      Подкравшись к Беатрис сзади, и, буквально стоя за её спиной, я произнёс дрожащим полушёпотом: «Ты такая красивая». Она обернулась с улыбкой на лице, но тут же сбросила её, попятилась назад и сурово посмотрела на меня.

      Я начал с извинений:

      – Прости, Беатрис. Мне интересно наблюдать за тобой.

      – Прощаю Вас, Генри, в последний раз, – твердо выстрелила она.

      – Почему же в последний? – спросил я.

      – Я недавно поняла, что Вы наблюдаете за мной, но я не готова следовать Вашим целям.

      – Беатрис, я люблю Вас, – сдавленным голосом произнес я, сделав шаг в её сторону.

      – Не могу