В конце пути. Клэр Норт

создаете мудборд, доску настроений…

      – Ой, гляньте на него агу-агу-агушеньки…

      – В «Эксель» есть очень полезные функции…

      – Мне так нравится произносить «улун». Попробуй. У-у-улун…

      – Это символ нашего клуба!

      – Вы попали в аварию?

      – В начале и в конце делаешь стежок «назад иголку», закрепляешь шов, а потом…

      – Вам страшно? Боитесь налетчиков с ножом? Приходите на тренировку!

      – Две фигуры символизируют дыхание, оно же – энергия, а это – весь мир…

      – Накалывают, значит, апельсин водой, натирают его формальдегидом…

      – Алло! Да, мадам, именно так, я звоню по поводу маршрутизатора – хорошо ли работает ваш маршрутизатор, мадам?..

      – Хотя… это может означать рис. Рисовое дыхание, например. Или газовый счетчик, если посмотреть под другим углом.

      – Понимаю, вы оставляете конец двусмысленным, но нам для съемок надо точно знать – счастливый он или нет.

      – Вам могут выплатить компенсацию!

      Глава 22

      Возле палатки у кромки тающего глетчера сидел на скалистой земле человек и проверял электронную почту.

      Каким образом громоздкий телефон этого человека принимал сигнал, было загадкой для выплывшего из небытия Чарли. И каким образом сам человек – в суперсовременном ярко-синем костюме, тяжелых туристических ботинках, шапке и с брошенными рядом палками для ходьбы – как он вообще здесь очутился? Чудо, не иначе.

      Чарли выполз из спального мешка, куда непонятно как попал, и завертел головой.

      Слева увидел Свена – тот дремал в спальнике, принадлежавшем, видимо, незнакомцу с телефоном. Дальше, по-прежнему в мешке Свена, лежал мужчина, которого они приволокли с ледника, – лежал с открытыми глазами, не спал и молча смотрел в небо.

      Среди этого странного квартета Чарли вдруг почувствовал себя последним глупцом, который ничегошеньки не понимает. Он глянул на человека с телефоном, почему-то принял данное устройство за символ загадочной власти, произнес по-английски:

      – Здрасьте, – и тут же ощутил себя дураком из-за того, что выбрал дурацкий язык.

      Человек с улыбкой поднял голову и ответил на том же языке, с оттенком чего-то… то ли крикета, то ли универсамов, то ли долгих пикировок с академиками.

      – Здравствуйте. Как самочувствие?

      Пока ошарашенный Чарли осмысливал эти слова, осмысливал этот язык, незнакомец спрятал телефон в карман, неловко отряхнул брюки, подошел к Чарли и присел рядом с ним на корточки.

      Ему было лет сорок или, возможно, больше; благодаря тренировкам и докторам он выглядел по-юношески энергичным и одновременно зрелым, властным. Бледная кожа покраснела от холода, но вокруг серо-зеленых глаз еще не проступили белые круги – как бывает после долгого пребывания в защитных очках под северным солнцем. Из-под шапки выбивались идеально прямые темно-каштановые волосы, и если бы Чарли спросили, то он бы предположил, что водонепроницаемая одежда незнакомца скрывает холеное тело, хозяин которого любит плавать и, наверное, поднимать тяжести – без фанатизма, исключительно для поддержания формы.

      Человек одарил Чарли