В конце пути. Клэр Норт

необходимые растениям. Но как же сложно уразуметь то, что ветер с горных вершин Америки однажды прилетит к озерам Зимбабве! Мы ужасно узколобые. Я понимаю твои слова о реальности.

      Чарли поднял голову и встретил взгляд Уле.

      – Я понимаю, – мягче повторил старик. – Мы прячемся от смерти, пока можем, но наступает момент…

      Тишина, и мир разваливается на части.

      Наконец Патрик сказал:

      – По-моему, вы не правы, профессор. По-моему, человек безмерно гениален. Думаю, вы не правы.

      Свен посмотрел на Патрика, на Уле и, похоже, с трудом сдержал слезы.

      Чарли глазел на свои ноги и слушал вполуха.

      Писк в кармане у Патрика; он глянул на телефон, затем на небо.

      Они не уловили приближения вертолета, треск льда заглушил шум лопастей. Патрик встал. Чарли, с развязанными шнурками, тоже неуверенно попробовал подняться, в голове у него поплыло, и он отбросил эту затею. Свен лежал, где лежал, только теперь на боку, опирался на локоть и пристально наблюдал за Уле – так тигр смотрит на своего сородича, неожиданно встретив его на охоте в джунглях. Уле взглянул на Свена. Тот медленно помотал головой – ответ на незаданный вопрос.

      Уле с улыбкой отвел глаза.

      Свен потянулся к руке старика, но не достал.

      Патрик говорил по телефону с невидимым человеком в ярко-желтом вертолете, перекрикивал грохот винтов, ветер отрывал от глетчера острые кристаллы-льдинки, они впивались в кожу, в волосы, от движения воздуха заметно холодало. Чарли прикрыл глаза ладонью и с опозданием заметил, как Уле, качаясь, с трудом встает.

      – Чарли! – завопил Свен.

      Голос его уносило прочь, а Свен уже извивался, воевал со спальником, путался в руках, ногах, ткани.

      Чарли повернул голову и увидел – Уле нетвердой походкой, словно пьяный, бредет назад, на лед.

      – Подожди! Стой! – Чарли кое-как встал, его шатнуло, он ухватился за камень, разодрал перчатки и кожу, вновь чуть не упал и побежал за стариком.

      Уле ступил на лед, поскользнулся, но устоял и помчал вперед, руки захлопали по бокам, точно мокрые флаги. Глетчер был неровным, по его поверхности тут и там бежала талая вода, вспухали нарывы и язвы, внутреннее давление крушило, двигало многолетний лед, где-то тянуло его вниз, где-то – вспучивало. Чарли неуклюже шагнул на лед, тут же упал, встал. Рядом оказался Свен, а профессор бежал далеко впереди – летел сломя голову. Он что-то кричал преследователям, однако ветер от вертолета уносил слова.

      – Стой! – взревел Свен, заглушая вой двигателей и грохот таяния. – Отец, стой!

      Уле на бегу кинул на них взгляд, с улыбкой поднял в приветствии руку и провалился.

      Чарли даже не видел разверстой во льду раны, куда шагнул Уле; не видел, что там внизу, вода или воздух, не мог оценить размеров провала. Может, Уле просто застрял у самой поверхности, не пролез по ширине? Свен ахнул – звук должен был быть, но его не было, – упал на четвереньки и галопом, без обуви,