Роуд-муви. Гольцов Евгений Александрович

заточку о штаны противника и положил в карман.

      – Фуфыр, если что и могу сказать хорошего напоследок – ада, похоже, там нет. Он здесь. Да и кому захочется целую вечность жарить кусок дерьма? Закурить бы, а? Есть у тебя?

      Фуфыр в ответ что-то прокашлял в предсмертной агонии.

      Рыжий постучал ладонями по карманам убитого, убедившись, что у того нет табака.

      – Да, действительно, откуда ж у тебя? – заключил он.

      Когда несчастный последний раз дернулся и затих, Рыжий закрыл ему глаза и медленно побрел через заросли. Однако уже через несколько шагов он остановился.

      Первобытное желание плоти врага выделяется вместе с желудочным соком, желчью, слезами и спермой. Взрывая кожу, изнутри пробивается животное, древний предок, с зубами и четырьмя лапами. Оно давно выиграло в жестокую игру, называемой эволюцией, и умирать не собиралось. Загрузка программы инстинктов.

      «Есть инстинкт выживания?»

      «Конечно. Надежная старая версия. Идеальная совместимость. Обновленное лицензионное соглашение».

      «Чего мне это будет стоить?»

      «Если убьете койота, мы заберем его кости. Ну и немного контроля. Кто-то должен присмотреть за всем этим бардаком».

      Корней Васильевич, беглый преступник, сглотнул слюну и, обернувшись, пристально посмотрел на Фуфыра; чувство голода отчаянно боролось с отвращением, пока Рыжий, сам того не осознавая, не направился в сторону мертвеца.

      Отец, сын, деньги и ненаписанная история

      Никита Стеклов достал из внутреннего кармана коробочку, открыл ее, зацепил мизинцем часть порошка и высыпал на зеркальце. Он открыл бумажник, растер порошок кредитной картой и сформировал две ровные дорожки. Вернув карту на место, ловко свернул в трубку стодолларовую купюру пальцами одной руки, после чего изящно вдохнул порошок, манерно оттопырив мизинец. Выпрямившись, Никита потер нос, давая порошку раствориться. Несмотря на то, что он был один в комнате, Стеклов все делал артистично, как если бы выступал на сцене театра.

      Эйфория под закрытыми веками. Волны высшего разума проходят через плоть. Как хотите, но в этот час бытия мясо приобретает свойство бриллианта. Алхимики тела бродят, поодиночке зачитывая через вены, ноздри и легкие свои молитвы. Голодные души, поедающие сами себя, резонируют с космической пустотой. Разумная плесень…

      «Доктор, синхронизируйте меня с вечностью!»

      Доктор, седой и белобородый, как бог из древних книжек: «Это мы можем, если у Вас найдется несколько монет».

      «Конечно, доктор, а зачем еще нужны деньги на этой планете?»

      «Ну-с, извольте пройти курс временной эволюции».

      Никита даже элегантно поклонился невидимому зрителю. Утро обещало быть прекрасным. Наконец-то привезли скульптуру, за которой он давно охотился.

      Никита Стеклов был коллекционером и почитателем искусства с одной оговоркой: он собирал произведения, созданные при его жизни. Жизнь слишком коротка, чтобы вглядываться в прошлое, слишком непредсказуема, чтобы смотреть