Роуд-муви. Гольцов Евгений Александрович

й.

      Немногочисленные пешеходы перемещались бегом, прикрываясь зонтами, пластиковыми пакетами и газетами. Они прятались под крышами, навесами остановок, ныряли в арки домов в надежде спрятаться от беспощадного, холодного водного потока.

      Лишь один из них шел спокойно, как будто факт проливного дождя его совсем не интересовал. Возможно потому, что в его руках был зонт, спасающий от воды верхнюю часть тела. А может слегка приталенное легкое пальто в темную клетку и серая фетровая шляпа, какие были популярны в первой половине двадцатого века, давали ему иммунитет к промозглой серости, наподобие того, что существует у жителей Лондона.

      Помимо зонта прохожий нес достаточно архаичную корзину, явно кустарного производства. Она не соответствовала облику городского денди, но в такую погоду это мало кого волновало, поэтому тип с корзиной не привлекал ничьего внимания и, казалось, наслаждался прогулкой.

      Если бы некий сторонний наблюдатель, проникнув через завесу осеннего ливня, проигнорировав немного странную, щегольскую внешность персонажа, смог заглянуть в его мысли – то смог бы наблюдать необычную картину.

      Человек в шляпе идет в фильме и, в силу искусственной или природной ситуации, вполне вписывается в массовку.

      Этот факт человеку был явно по душе, отчего он не спешил закончить прогулку.

      Если существуют злые операторы и режиссеры – они не поднимут шума, по крайней мере, сейчас. Поэтому, через какое-то время наш персонаж остановился на обочине тротуара и начал рассматривать нечто в жухлой траве. Это была мертвая кошка.

      Гуляющий денди не испытывал теплых чувств по отношению к кошкам, собакам, черепашкам – заложникам человеческого одиночества.

      Он думал о том, что кошка не попадает в поле зрения ни одной из камер, не интересует ни сценариста, ни режиссера – просто незаметно лежит в траве, показывая небу свой последний недовольный оскал.

      Есть ли в этом послание, шифр, имеет ли ее завершенная жизнь какое-то значение?

      Возможно, кошка умерла просто так, и внимательный реквизитор в фартуке и с метлой навсегда избавит мир от факта ее существования. Монтажер вырежет кадр, в который она попадет.

      Может ли он – персонаж странного фильма, это изменить? Запомнить причинно-следственную связь, запечатлеть эмоцию, придать случившемуся событию смысл? Здесь – на далекой планете.

      Далекой от чего?

      Где-то там, в миллионах парсеков, необычный прохожий почувствовал на мгновение что-то непередаваемое, щемяще важное, до чего одинаково невозможно добраться ни человеку, ни кошке. В следующую секунду эта мысль показалась ему чересчур пафосной. Он пнул кошку и двинулся дальше по выщербленному асфальту.

      Затемнение.

      Ночной гость

      Лариса Сергеевна проснулась посреди ночи от боли в спине, которая гудела, посылая болевые спазмы в пухлые бока. Женщина спустила ноги с кровати и, кряхтя, села; пощупала руками опухшие лодыжки, добавив чуть слышно: «Ой, как опухли- то».

            С трудом запихав раздувшиеся ноги в калоши, она шаркающей походкой вышла на улицу, накинув на плечи колючую серую шаль.

      Деревенская ночь, несмотря на боль, показалась ей тихой и прекрасной: небо было ясным, звезды приветливо мерцали, на теплом ветерке потрескивал старый прогнивший забор, в траве стрекотали насекомые.

      Лариса Сергеевна замерла, разглядывая звезды, на какой-то миг испытав странное единение с окружающим миром; в ней проснулось, казалось, навсегда забытое чувство ожидания чего-то нового, волшебного, как это бывает в молодости.

      – Ох-ох-ох, помирать-то не хочется, ой как не хочется, – произнесла она и смахнула набежавшую слезу.

      Всплакнув, Лариса Сергеевна пришла в себя, присела под забор и помочилась, закатав длинную холщовую юбку.

      Женщина уже почти вошла в избу, когда ее внимание привлекла медленно падающая звезда.

      В то, что желание, загаданное во время падения звезды, сбывается, после определенного возраста верится с трудом, но говорят, одинокие жительницы далеких поселений, страдающие бессонницей, делают это на всякий случай.

      Странным образом, в отличие от метеоров, вспыхивающих лишь на миг, эта звезда была яркой, падала медленно и гаснуть, похоже, не собиралась.

      Лариса Сергеевна задумалась, сосредоточенно шевеля губами, и чуть слышно зашептала:

      – Чтоб деньги водились и картошка уродилась. Нет. Чтоб Павел Антонович не ходил занимать. Да тьфу – не то.

      Падающая звезда стремительно приближалась к земле и становилась все ярче.

      – Да счастья, ну хоть немного, – женщина поморщилась от своей мысли, как будто не веря в то, что она только что произнесла, – ну хоть иллюзию, – закончила она.

      В этот самый момент раздался хлопок, и звезда приземлилась прямо в огороде.

      Лариса Сергеевна вскрикнула и закрыла лицо руками. Она замерла, но не почувствовала ничего, кроме наступившей тишины: молчали птицы, не стрекотали насекомые,