Свет на теневую сторону. Людмила Федоровна Шалина

Анин платок и повез в село Красное, где он был директором мукомольного комбината. Василию Степановичу минуло пятьдесят два года, Вере двенадцать.

      – А где твой возница Яша?

      – Зачем Якова в такую рань будить? У меня лошадка смирная, дорогу знает.

      Продрогшая лошадь бежала быстро. Снег скрипел под полозьями.

      – Дядя Васенька, можно я с тобой на твою мельницу пойду? …А на бричке летом меня покатаешь?

      Ветер утих. Начало светать. Девочка задремала, не заметив, как подъехали.

      Дом каменный, одноэтажный. Из трубы валил дым. Вера вошла на порог.

      – Вот и приехали! Верочка! – Аня прижала к груди племянницу с раскрасневшимися от мороза щеками, Напольные часы пробили семь раз.

      Сразу горячий украинский борщ, яркий как вино, жареная индейка, малиновый компот и – спать в перину. Начались каникулы.

      В перине жарко, никто в этом доме на ней не спал. Но от птицы оставалось много пуху. Приходилось шить перины и подушки.

      – Аня, нагнись.

      Тётя склонилась над ней, вырез платья у Анечки стал тяжелым, девочка обняла её за шею, щёки Анны пахли пудрой, и шепнула ей на ухо:

      – Я вас двоих очень-очень люблю.

      – Спи, егоза, на новом месте приснись жених невесте.

      – Зачем мне жених? Я подремлю немного, и мы всё будем делать вместе.

      Вера была поздним послевоенным ребенком, единственным в семье военнослужащего. Николай Петрович хотел воспитать дочь по-спартански, «замачивал» до посинения в море, приучал ходить босиком, стрелять из ружья. А также умению признавать свои слабости и ошибки. Домашним каждый раз подавал шутливый пример: «Виноват, товарищ начальник, исправлюсь!»

      «Такая стоеросовая дылда уродилась, – сожалел отец, – ни на что не будешь пригодной в жизни. Стране нужен труд, инженерно-технические кадры, – прежде всего по стратегическим соображениям! А замуж скакать, да мужей ловить – ума большого не надо».

      …Сейчас Вера спит. Снятся ей на Анином огороде высокие цветы космеи, похожие на розовые, желтые, сиреневые ромашки. Отец находит её в этих зарослях, продолжает бить подтяжками за упрямство, дикость, непослушание. Вера плачет: «Ты сам разбил охотничий термос!» Ветки цветов щекочут ей шею, нос. Рядом сидит дядя Вася и водит перышком по её лицу. Вера чихает и открывает глаза…

      Вздрогнув пружинами, часы отбивают час дня.

      – Ты никак, атаман, во сне плакала? Сейчас пообедаем и пойдем с тобой на мельницу.

      – Ура, нам задали в школе сочинение на тему «Труд»!

      На фабрике яркий свет, жарко, пыльно, вертятся большие кастрюли с воронками на дне. В лаборатории наоборот холодно. Там проверяют зёрна на влажность, на всхожесть. Дядя Вася в рабочем ватнике, держит семена как цыплят на ладони и озабоченно заглядывает в микроскоп, смогут ли семена встать весной «на ножки».

      Его сотрудники измазаны мукой. Василий Степанович что-то выговаривает нелепым людям. Нахмуренные лбы у них в муке. И у девочки начинается смех.

      – Будущая журналистка, – оправдывается