Папа. Мозаика прямого набора. Данил Александрович Яловой

что я подолгу не мог уснуть. И тогда, в ожидании очередного состава, я ложился на спину, закрывал глаза и просто вслушивался, как из глубины южной ночи приближаются, перестукиваясь между собою, волшебные молоточки.

      Вверх по Мельничной поднимались автомобили, сворачивая на ул. Титова. Каждый раз при этом их передние фонари разыгрывали в моей комнате световое представление: по потолку плавно, черезо всю залу, протекали яркие полосы света, секомые распорками оконной рамы и плетёными узорами тюли. Ценность этих наездов была тем выше, чем дольше, мучаясь бессонницей, приходилось их ожидать.

      В январе девяносто пятого машин по ночам стало больше, и я уже не ждал света на потолке с таким интересом, как раньше. Та же участь постигла потом многие вещи: всё, что радовало, заставляя томиться ожиданием, предвкушая, вдруг теряло всякую ценность, появляясь в избытке.

      Из открытых окон автомобилей раздавались незнакомые мотивы.

      Четыре дня и три ночи

      – Холодно!

      – А… да. Резко холодает. Особенно в мае. Знаешь, как только солнце заходит – сразу зуб на зуб не попадает.

      – Отчего так?

      – Холодный воздух с вершин. Cпускается вниз – и всё. Сюда бы в июле или августе ехать. Тогда снега меньше, теплее. Но всё равно ночью – дубак! Это ещё что… завтра утром выйдешь из палатки, пройдёшь к речке зубы чистить, вот тогда я посмотрю на тебя.

      – Холодная вода, да?

      – Градуса два-три. Аж зубы сводит! Руки немеют уже через несколько секунд.

      – Вот это да!

      – Помоги. Нет, вот здесь бери, давай развернём. Ага.

      – А что подстелешь?

      – Травы нарублю.

      – Помочь?

      – Помоги. Нож в рюкзаке. Нет, в боковом.

      – Мне так хорошо здесь, рядом с тобой!

      – Проголодалась?

      – Ну… наверное, – да.

      – Поставить кофе?

      – Нет. Лучше чай. Там купаты есть. Давай зажарим?

      – Тогда дай мне час, я всё сделаю.

      Продукты я сложил у задней стенки палатки; то, что могло испортиться, было завёрнуто в пакет и снесено в реку. До наступления темноты собрал дров, – пока из расчёта на ближайшую ночь и следующее утро.

      Палатка стояла у реки, – в месте слияния Софии и Орлёнка. Шум воды сильно давил на уши, но уже на следующий день как-то гармонично слился с окружающим пейзажем и больше слух не напрягал. Ночь наступила быстро. Впрочем, как и всегда на юге.

      К тому времени в лагере пылал костёр, обложенный камнем. Было тепло. Она грелась у огня, изредка проворачивая два шампура с нанизанными на них колбасками. Была очень милой в своей толстовке под капюшоном. Корец нашёлся в рюкзаке; среди продуктов – упаковка кофе. Аромат из раскрытой мною пачки приятно защекотал ноздри.

      – А как же спать? – предупредила она мои намерения.

      – Усну, как убитый. Я так устал за день, что могу себе позволить.

      – Я бы выпила чаю.

      – Сейчас или потом, вместе с колбасками?

      – И сейчас, и потом – вместе с колбасками.

      – С моей колбаской?

      – Нет. Твою