Кон-Тики. Михаил Борисович Зуев

– ненадолго это.

      – Почему, Аркадий Борисович?

      – Потому что я – уезжаю.

      – Далеко?

      – На воссоединение с исторической родиной.

      – Понятно. Значит, насовсем.

      – Ты умен и догадлив, кабальеро.

      – Когда?

      – А прямо в июле, перед фестивалем молодежи и студентов. Они все – на крыльях любви к коммунизму и светлому будущему человечества – сюда, а я – в ряды международных сионистов – в прямо противоположном направлении пересечения государственной границы.

      – Не боишься? – спросил я.

      – Где? Здесь или там?

      – Там, Аркадий.

      – Ах, там… Там-то мне бояться нечего. Это здесь я инвалид по пятому пункту, а чуть что – так и вовсе врач-вредитель. Прецеденты были. В курсе?

      Я кивнул. Аркадий наплеснул по второй.

      – Короче, Склихасофский. Отделение нуждается в заведующем. Прямо с июля.

      Я молчал.

      – Кроме тебя, ставить некого. Остальной контингент – либо хворый, либо подлец, либо алкаш, либо все вместе в разных сочетаниях.

      Я молчал.

      – Что воды в рот набрал?

      – Зря вы, Аркадь Борисычь, хороший армянский-то водой называете…

      – Зря – не зря… Я вопрос задал.

      – А это был вопрос?

      – Стёпа, заканчивай бодягу разводить. С начмедом я уже говорил. Не возражает. С главнюком тоже. Ты молодой, умный, старательный. На хорошем счету в больнице. Подходишь по всем статьям. Опять же, по пятому пункту не хвораешь. Ну?.. – Вольфсон внезапно запнулся, хлопнул себя по лбу. – По комсомольской линии взысканий не имеешь?

      – Да окстись ты, Аркадий. Какой линии?! Мне тридцать скоро! Я уже два года как выбывший по возрасту.

      – Эх, не удалось тебе стать Павликом Морозовым! – заржал Вольфсон. – Ну?

      – Партия сказала «надо», комсомол ответил – есть! – скорчив дурацкую рожу, выпалил я.

      – Рад, что в тебе не ошибся. Теперь слушай сюда. Программа сабантуя у нас такая. Со следующей недели будешь со мной вставать в дежурства вторым ответственным по больнице. Это месяца два, так нормально будет. Параллельно сдадим тебя на первую категорию. Комиссия в горздраве – там все свои, палок в колеса ставить не будут. Апрель – поставлю тебя своим заместителем, проведем приказом. В мае – на месяц в институт усовершенствования на цикл. Май короткий, сильно не перенапряжешься. На дачу будешь ездить нормально.

      – У меня нет дачи, – сказал я.

      – У меня тоже, – поддакнул Вольфсон, – уже продали. И вот, к концу ию… – он сделал паузу, загибая пальцы, – …ня – ты новый заведующий. Чего не знаешь – всему научишься. Стимул будет. С подачи администрации консультантами-дежурантами, когда надо, тебя усилят. Так что – не дрейфь. Ну, лады? – протянул мне руку Вольфсон.

      – Лады, Аркадий Борисович.

      ***

      Пятничным вечером я добрался до проспекта Мира часов в восемь. Дверь открыла Дерюгина. Ее изрядно штормило. В узком квартирном коридоре было темно. Из-за приоткрытой