Весело – но грустно. Евгений Владимирович Жироухов

кудахтала разнородная живность.

      Прохожие попадались редко, да и то всё незнакомые. На брёвнах у ворот крайнего по улице дома Мутовкин заметил одиноко сидящего старичка.

      Поравнявшись с ним, узнал деда-сторожа, работавшего когда-то в Сосновскойшколе. Дед был инвалидом, без одной ноги. По ночам сторожил, днём был за воспитателя: давал звонки на уроки, следил за дисциплиной, шугая костылём озорующую публику. Под костыль частенько попадал и сам Мутовкин.

      – Здорово, дедушка! – громко поздоровался Мутовкин.

      Старик поднял глаза, основательно осмотрел Мутовкина и добро прошамкал:

      – Шдорово, шдорово… Штой-то не припомню – штей будешь?..

      Мутовкин назвался полностью, по фамилии, имени, отчеству. Но деду это ничего не напомнило.

      – Я племянник тёти Шуры Бондаревой, – уточнил Мутовкин. – Шурик – я. А?

      – А-а, Шурик… Шурика помню. Шрашу бы так и шкашал… – Дед прислушался к чему-то внутри себя. Раскрыл широко рот, потрогал двумя пальцами жёлтый зуб, одиноко торчащий из белых бескровных дёсен. – В гошти, шначит? Или шовшем?

      – По пути, дедушка. В Сочи вот еду, на курорт. Ну и решил проездом поднаведаться в родные места. Всё равно по пути ведь…

      – А раш так – то нехорошо.

      – Почему ж это нехорошо-то? – не понял Мутовкин. – Сейчас все на курорты ездят. Что тут такого плохого?

      – Домо по пути, эх-хе… Вот и нехорошо. Даже плохо. Ищь ты – проештом…

      «То ли я, с похмелья, никак не врублюсь, то ли дед от старости из ума выжил», – усмехнулся Мутовкин, отходя от старика. Направился в местное «сельпо», в котором по его детской памяти всегда пахло смешанными запахами селёдки и керосина.

      Брата он нашёл в бывшем коровнике, переоборудованном под ремонтный цех. На старых бревенчатых стенах с невыветрившимся запахом навоза крепилась новая ажурная крыша. На залитом солярой полу стояли два размонтированных гусеничных трактора. Сашка, в грязном комбинезоне на голое тело, увидев Мутовкина, указал на него своим двум напарникам.

      – Вон и сам, лёгок на помине.

      Мутовкин с солидностью поздоровался за руку со слесарями. Один из ремонтников, парень в солдатской замасленной тужурке, подавая руку, засмущался своей испачканной ладони.

      – Ничего – ничего, – сказал Шурик, – я – свой.

      Второй ремонтник, ровесник Мутовкина, поздоровавшись, продолжал копаться в двигателе трактора. Мутовкин осторожно, чтобы не испачкаться, взобрался на гусеницу трактора, посмотрел, что он там крутит, и посоветовал:

      – Полегче надо. Не так туго. Чтобы ходила, как по-живому. Туда-сюда, туда-сюда.

      Слесарь послушно сделал несколько обратных движений ключом, ослабляя гайку.

      –Вот теперь нормально, – удовлетворился Мутовкин.

      Он спрыгнул с гусеницы, достал из карманов брюк две бутылки коньяка и обратился к брату:

      – Угостить товарищей надо бы, товарищ начальник. Как думаешь? Да и нам подлечиться не мешало бы. Стаканы в этом учреждении имеются?

      Сашка нерешительно