Дом с привидением. Андрей Михайлович Глущук

аналитиков.

      Кстати, давно заметил, ни что так часто не подводит людей, как уверенность в торжестве разума и непогрешимости идей. Разум ошибается чаще инстинктов. С идеями ещё проще. Их фундамент – набор заблуждений, которые мы считаем научными знаниями. О том, что современные знания ложны, мы узнаем только завтра, но идеи из людей фантанируют сегодня. А всё, под чем нет прочного фундамента, непременно развалится. И очень скоро.

      Как показывает опыт, камни спотыкаются о логику и разум с такой же эффективностью, как Homo Sapiens.

      До глубокой ночи из спальни брата доносилось мерное побулькивание работающего грязевого гейзера, прерываемое извержениями истерических фонтанов едва сдерживаемых вскриков: «Отлично устроилась!», «Мне это надоело!!», «Почему ты мочишь?!». Существо не пожалело мужа. Существо шло к цели, не замечая препятствий, самым коротким и самым простым путем.

      – Что там у них? – Сквозь полудрёму интересуется моя женщина.

      –Утром узнаем… – успокаиваю я. Успокаиваю не женщину, а себя. И зря.

      Утром это уже был дуэт. Не выспавшийся, злой и агрессивный он поджидал меня с первым выступлением на традиционной концертной площадке – кухне. А где же ещ`? Обойти кухню невозможно. Имея такую сцену, филармонии приносили бы прибыль, сопоставимую с прибылью от наркобизнеса, проституции или торговли оружием.

      Я шел варить кофе, а попал на поле брани. Супруги сидели за столом. По моим расчетам Брат должен был уже подходить к своему рабочему месту в противоположной части города, но почему-то сосредоточенно пил чай. Он смотрел строго перед собой: ни привычных новостей по телевизору, ни газеты на столе. Существо чай не пило. Существу было не до того. Оно готовилось к бою и в нетерпении ерзало, словно пыталось накрутить на обрюзгшие ягодицы, чехол кухонного диванчика.

      – Доброе утро, – с самым безмятежным видом поздоровался я.

      Брат буркнул нечто нечленораздельное, что можно было истолковать и как «привет!» и как «пошел…». Брат до сих пор не может понять, что я камень и мне одинаково безразличны: и подчеркнуто вежливое хамство, и разнузданная грубость. Это только звуки. Я их отражаю и эхом отправляю в пространство.

      Существо понимает меня лучше. Ее слова всегда сведены к конкретным претензиям и требуют конкретного ответа.

      – Я что, техничка, уборщица – грязь за всеми подтирать? – Существу настолько не терпится получить ответ, что оно вскакивает из-за стола и встает у меня на пути, воинственно уперев в свои пухленькие бочки маленькие злые кулаки.

      Я церемонно делаю шаг в сторону, как в старинном бальном танце в три движения обхожу партнершу и оказываюсь к жене Брата спиной к спине. Это её заводит ещё больше. Наш танец продолжается. Существо делает резкий разворот и втыкается носом в мой позвоночник. Камню щекотно, но Существо готово взорваться от возмущения. Оно понимает: в каком смешном и глупом положении оказалось и от пережитого унижения на десяток секунд теряет способность говорить.

      Я занимаюсь своими делами.

      Темно-шоколадные зерна слой за слоем ложатся в чашу кофемолки.