Цвет весенней листвы. Зелень. Анна-Нина Коваленко

чёвные, – буркнул набитым ртом Чёрный.

      – Не, я разные.

      – Ясно. А кино? Может быть, вы регулярно смотрите культурное кино? Видели ли, к примеру, «Код да Винчи»?

      – Ну конешно… А как жеш!

      – Так о чём это?

      – Ну, о чём, о чём. Ну, там жена даёт мужику тряпку: мол, протри окно. Он протирает, протирает… И вдруг видит в окне: Кот да Винчa!

      (Голоса):

      – Да вы что?

      – Ка-ак?

      – Ха-ха-ха-хаа!

      – Ну, а знаете ли вы каких-нибудь художников? – оживился сидящий справа от голоса «Верайзен» человек в шёлковой сорочке сиреневого цвета.

      – А как жеш. Я знаю, этого…

      – Пияско! – подсказал Чёрный.

      – Пияско.

      – Пи-яско… Возможно, наши интеллектуалы имели в виду Пикассо?

      – Ага.

      – Неплохо… Ну ладно, рассказывайте дальше.

      – А. Дальше, значит. Как-то прибежала она в обед. Выскочила на кухню, поставила чайник и назад в комнату. А комната ей досталась та, что рядом с туалетом. Я подошёл к двери, постучал, мол, поговорить. По идее, она должна была закрыться изнутри и сидеть, не высовываться, отсидеться пока я не отойду от двери. Но тут, видно, чайник сыграл свою роль, новенький, жалко сжигать, ка-ак распахнёт она дверь! Ка-ак схватит меня за плечи, развернула к себе спиной, ка-ак откроет пинком дверь туалета. А вторым пинком… от второго пинка упал я на колени, она же ж, не давая опомниться, цапнула меня за волосы и – окунула мою голову в унитаз! Раз, и два, и три. Соседи выскочили на шум, ничего не могут понять – она уже сняла чайник с плиты и ушла. А вы говорите. Ну, и вскоре съехала с дитём со своим.

      – И вашим.

      – Да я в этом не уверен, што моё. Отказалась же от алиментов, значит, не моё! Это она охмурила меня. Я пьяный был. И так вот. Хоть бы спасибо сказала за московскую прописку.

      – Ну да. Жди от них благодарности!

      * * *

      …Не дождавшись в то утро появления Авивы – мы договаривались на восемь, вот уже было девять, – я, в одиночестве поупражнявшись, присела на полянку, развернула и съела сэндвич «tuna fish»* (*тунец), приготовленный для нашего совместного перекуса. Посмотрела как солнце, посветив Нью-Джерсийскому берегу, уходило на запад и покинула наш «Уголок России». Вечером, прийдя домой, получила от неё сообщение по телефону:

      «У меня горе. Зверь-руммейт убил мою Жинжер… кошечку… Лучше бы он меня… я позже…» (Всхлип.)

      Утром следующего дня в местной газете – о выловленной в Гудзоне женщине с глазами цвета весенней листвы.

      А за окном, то есть за иллюминатором, который мне виден через щель в шкафчике – водная гладь, которая оказалась последним пристанищем для Авивы.