Океан в изгибах ракушки или Синяя рыба. Валерий Игоревич Саморай

«свободы», который сделала пешка, не просто лишил свободы остальные фигуры, но и оказался последним свободным ходом, после которого ничего больше нет. А, всё же, имея всего одно направление, шесть различных фигур могут сотворить на небольшой такой же ограниченной доске удивительные и неповторимые ситуации, уникальные тактики, захватывающие атаки и блоки. И именно в этом множестве индивидуальных композиций, составленных однообразными ограниченными фигурами, и читается свобода. Свобода, смыслом и целью которой является всего лишь одна фраза:

      – Шах и мат, – прохрипел старческий голос господина.

      Пара ошеломили эти слова. Он всегда так чётко и точно просчитывал ходы, что ни сокурсникам, ни профессорам не удавалось обыграть его. Не то, чтобы он участвовал в профессиональных шахматных соревнованиях, но поражения от самовлюблённого неопрятного старика, сидящего в поле, он никак не ожидал.

      – И что теперь? Я каким-то образом должен отдать что-то, что мне совершенно не нужно?

      Молодой учёный посмотрел на свою монету, лежащую на монете старика. Под горячим золотым колесом на дереве остался обожженный след. Пар невольно заметил, что пень был изранен подобными пепельными кольцами. Его монета чуть оплавилась, и на решке появились волнообразные впадины. Пар потянулся к ней, чтобы посмотреть, что он задолжал шахматисту, но господин среагировал первым. Резким броском руки в перчатке он схватил обе монеты, посмотрел на свою и с невозмутимым видом ответил:

      – Нет.

      Пар пришёл в оцепенение.

      – Как нет? Я же проиграл! Или вы прощаете мне это? Можно взглянуть, что там выплавилось? – юноша протянул руку.

      – Нельзя. Я не показываю противникам их проигрыш. Иначе некоторые вдруг решают, что именно это им необходимо по жизни, как никогда, и кидаются на меня с кулаками, понимая, что лишились этого безвозвратно.

      – А как же я вам его дам?

      – Ты уже, – лицо старика не выражало ни единой эмоции. – Я же говорил – это такой пустяк, что ты и не заметишь, если у тебя его не будет.

      Пар немного напрягся из-за того, что об утерянном им он даже не узнает, но потом его мысли пошли дальше: «Ведь я до сих пор не знаю, где искать ответы». Искоса поглядывая и не скрывая хитрой азартной улыбки, господин спросил, собирая шахматы:

      – Ещё партию?

      – А? Да… – неуверенно и отрешённо произнёс юноша. Старик придвинул к нему другую золотую монету того же номинала, что и оплавившийся грош.

      – Делай ставки.

      – А если я хочу знать, что теряю? – спросил Пар, теребя монету между пальцев.

      – Тебе это незачем, – с небольшой суетой и поспешностью ответил шахматист, – выбирай цвет.

      Но и вторая партия стала сокрушительной для юного странника. Тогда страх обуял его. В первую очередь страх того, что он теряет. Старик же на этот раз не спеша взял свою монету, украдкой посмотрел на её оборот и усмехнулся.

      – Что там? – настойчиво