Семейная тайна. Т. Дж. Браун

быть, ты и других слуг попросишь присматривать за ней?

      – Конечно, миледи.

      Леди Саммерсет наблюдала, как горничная ловко и быстро застегивает нижнюю юбку. Затем она села и откинулась на спинку кресла. Проворные пальцы колдовали над прической – у графини на глазах творилось французское волшебство. По взгляду камеристки леди Саммерсет поняла, что намек принят к сведению и объяснять в открытую незачем. Существование новенькой осложнится.

      Она утаила от Гортензии одно: будущее семьи зависело исключительно от скорейшего выдворения этой девицы. И если супруг не сумел этого сделать, то действовать будет леди Саммерсет.

* * *

      Приняв лекарство, которое помогало ей восстановить дыхание, Виктория невольно разгневалась – нет, испытала отвращение к собственной немощи, лишавшей ее сил в самый ответственный момент. Едва она выступила в защиту Пруденс, как приступ превратил ее в беспомощного ребенка. Как тут стать взрослой, если она не в состоянии исправить простейшую несправедливость?

      Когда Виктория наконец смогла дышать, она вернула ингалятор Ровене.

      – Прекрасно разыграно, девочки. – (Услышав язвительный голос дяди, Виктория вскинула голову). – Вы уже вынудили меня привезти Пруденс сюда, – продолжил граф. – Можете не надеяться, что и впредь с той же легкостью будете мной вертеть. Виктория, отправляйся в комнату и отдохни до обеда. Ровена, будь добра, проследи, чтобы вещи доставили в ваши комнаты. – Поджав губы, он развернулся и пошел прочь, не удостоив их взглядом.

      – Почему ты его не остановила? – спросила Виктория, когда к ней вернулся дар речи.

      Ровена стояла, оправляя юбку черного дорожного костюма:

      – Ты не понимаешь. Пока мне не исполнится двадцать пять, все наше имущество находится в руках дяди.

      – Значит, до тех пор у нас не будет денег? – нахмурилась Виктория.

      – Да у нас их полно. – Ровена одарила сестру мрачной улыбкой. – Мы просто не можем к ним прикоснуться, а живем у него. Ты что, серьезно надеешься победить дядюшку в его собственном доме?

      – Если Пруденс нельзя остаться со мной, я лучше вернусь домой, – проворчала Виктория.

      Она оперлась на руку Ровены, выпрямилась и пошатнулась: мышцы сводило от долгой поездки в карете, а ноги еще дрожали от лекарства.

      – Ох, Вик, – вздохнула Ровена и тихо добавила: – Боюсь, что сейчас нам не найти лучшего места.

      Они стояли рука об руку, оглядывая величественный фасад особняка, где вырос их отец и многие поколения Бакстонов до него. Строительный камень, доставленный из Бата, выветрился и выгорел до теплого медового цвета, который больше подошел бы итальянской вилле, чем английской усадьбе. Высоко над парадным входом восседали горгульи, охранявшие дом от незваных гостей. Отец рассказывал девочкам, что горгулий звали Гог и Магог, и сочинял истории об их приключениях после захода солнца, когда они освобождались от несения службы.

      Виктория любила в этом доме каждый уголок, хотя, как было сказано Пруденс,